Оно - [20]

Вконец измучив себя, Алан услышал будто сказанную кем-то со стороны фразу. Тихо, но внятно. И все три стороны разом утихли, отступили, растаяли.

«Поставь себя на ее место».

А затем продолжение, столь же плавное, как и уверенное:

«От тебя никто не требует любить андроида, но, чтобы принять решение, просто поставь себя на ее место. Почувствуй себя с той, другой, стороны о которой не написано в твоем юридическом учебнике. И ты поймешь причины ее поступков.

Нет, не нужно оправдывать ее — поступки скажут сами за себя. Но не возводи их в ранг окончательной истины, они — лишь один из ее источников. Немного подумай над ними: как поступил бы ты?

Теперь добавь ее слова. Сказать легче, чем сделать, поэтому в поступках больше правды, но без слов — они лишь показуха, тогда как слова без дел — пустой звук. Если есть противоречия, то устраняй их в пользу поступков, и только в том случае, если сомнения остаются, прислушивайся к своей симпатии, но осторожно. Очень осторожно.

Вспомни ее глаза. Глаза не лгут. Поступками и словами можно управлять до некоторой степени, но глазами — никогда. Никто не может придать им выражение, которого человек на самом деле не ощущает. Ты же читал что-то научно-популярное о разработках: Да, правильно. Создатели андроидов последних моделей один в один делали копии с человеческих глаз. Почему-то у синтетиков они получились даже более выразительными, чем у людей. Но пока этот факт пусть тебя не волнует».

Алан, затаив дыхание, слушал самого себя. Он почти физически ощущал, как исчезают болезненные трещины от предыдущих размышлений в душе, в сердце, в рассудке:

«Ведь никто не требует от тебя окончательных решений. Все так называемое окончательное изначально с душком. От него несет глупостью в худшем ее виде — закоренелой. Пусть все идет своим чередом, новое ты лишь принимай к сведению в ожидании фактов, которые потребуют действий с учетом этого нового».

«Во, завернул. Где ж я такое вычитал?», — сам себе удивился Алан, но оторваться от этого мысленного парения не мог, да и не хотел.

«Теперь, когда ты более или менее представил себе кто же на самом деле Вайнона, ответь лишь на один вопрос. Она изменилась от того, что ты узнал что она андроид?»

«Да...», — начал было Алан, вспомнив свои неуклюжие попытки помочь, но легко заметил, что не прав и сказал сам себе: «Нет, она осталась такой же».

«Так стоит ли предпринимать что-то, кроме извинений за того чурбана, которым ты вчера был?»

Ответа не последовало. Алан крепко спал, и на лице его застыла безмятежная улыбка.

VII

День как день. Только если, идя коридором, очень присматриваться все же замечаешь какое-нибудь темно-бурое пятнышко, застрявшее в царапине, щелочке, вмятинке. Да еще дыра от мономолекулярного ножа в перегородке. И разделенный экипаж.

Вайнону отшвырнули, как взрослые дети бросают за ненадобностью куклу. Никто не вспоминал о ее существовании. Или не показывал виду. Все красноречиво молчали о произошедшем, так как каждый чувствовал свой позор. Ведь они целый месяц провели с андроидом, обращаясь с ним как с ровней! Хотя в этом молчании, кроме скрытого стыда, чувствовалось еще что-то. Что-то более весомое. Да, они ощущали облегчение. Каждый отметил, что часть его проблем и забот, их острота ушли с Вайноной. С той Вайноной, которую они считали человеком.

Джен, к примеру, обрадовалась как истая женщина, исчезновению потенциальной соперницы, а также уменьшению тех, с кем придется делится по возвращению. Брэн как камень с плеч сбросил — неловко все же было оставаться у кого-то в долгу, знать, что ты жив и остался капитаном только благодаря какому-то худенькому Малышу. Жена вдруг стала какой-то более ласковой и: теплой что ли. Ночью, они уже успели прикинуть — сколько можно отхватить деньжат за эту неожиданную находку. Беглые синтетики всегда были в цене!

Механик стал выглядеть еще более туповатым, ведь теперь ему приходилось больше молчать. Шуток за столом теперь не было — смеяться в присутствии андроида не хотелось. Все поскорей доедали свою порцию и расходились кто куда, по своим делам. Только Рагнару было немного не по себе. Поневоле ему пришлось принять общую игру в молчанку, но было скучно. Тех, над кем можно было безнаказанно поиздеваться, стало вдвое меньше. Приставать к андроиду — хуже не придумаешь, а Крошка Эл ходил такой угрюмый, что даже его злобные подначки пропускал мимо ушей. Эх, скукота:

Даже Алан чувствовал сегодня что-то наподобие облегчения, которое старательно прятал. Он расставил все по своим местам. Он ждал и присматривался к окружающим его людям, сравнивал их.

Изменилась одна Вайнона, лишь она стала вести себя иначе. Остальные же делали вид, что все нормально. Просто не разговаривали с Вайноной, просто не заговаривали в ее присутствии.

А эти лица: От них Алана начинало тошнить. Все сплошь серо-тупые, светящиеся отблесками своих страстишек, так как страсть для них слишком громкое слово. Самодовольные и настолько ограниченные своей будничностью, что казались застывшими. Лишь Вайнона заставляла его успокоится. Когда он видел, как она старается пореже попадаться на глаза экипажу, как прячет от них свое лицо, его, словно теплый ветер, на мгновение окутывала нежность к ней. А затем наступал черед гнева.