Онича - [15]

Бони был сыном рыбака. Он часто приходил, предлагая May рыбу, раков. Потом ждал Финтана за домом, в начале большого поля с желтой травой. Настоящее его имя было Джозип, или Джозеф, но из-за долговязости и худобы его прозвали Бони, то есть «костлявый». У него было гладкое лицо, умные и смешливые глаза. Финтан сразу с ним подружился. Бони говорил на пиджине, а также знал немного по-французски, поскольку его дядя с материнской стороны был из племени дуала. Пользовался готовыми фразами: «Как дела, шеф?», «Привет, приятель!», «Черт побери!» и прочими в том же духе. Знал все возможные ругательства и грубые слова на английском, открыл Финтану, что такое cunt[15], и многое другое, чего тот не знал. Еще он умел говорить жестами. Финтан быстро научился этому языку.

О реке и окрестностях Бони знал все. Был способен бегать не хуже собаки босиком сквозь высокую траву. Сначала Финтан надевал большие черные ботинки и шерстяные носки, которые носили англичане. Доктор Чэрон убеждал May: «Знаете, здесь не Франция. Есть скорпионы, змеи, ядовитые колючки. Я знаю, что говорю. В Афикро полгода назад один D. О. умер от гангрены, потому что считал, будто по Африке можно разгуливать в сандалиях на босу ногу, как в Брайтоне». Но однажды, когда Финтан не смотрел, куда ступает, у него в носках оказалось полно рыжих муравьев. Они засели в петлях и так свирепо кусались, впиваясь челюстями, что, когда их пытались оторвать, голова насекомого оставалась на коже. С того дня Финтан отказался и от ботинок, и от носков.

Бони дал ему потрогать свои подошвы, твердые, как деревянные подметки. Финтан спрятал хваленые носки в гамаке, поставил большие черные ботинки в железный шкаф и стал ходить по траве босиком.

На рассвете желтая саванна казалась необъятной. Тропинки были не видны. Бони знал проходы между лужами грязи, между колючими кустами. Из-под ног с треском вспархивали куропатки. На полянах они вспугивали стайки цесарок. Бони умел подражать птичьим крикам с помощью листьев, камышинок или пальца, засунутого в рот.

Он был хороший охотник, но при этом некоторых животных убивать не хотел. Однажды Джеффри вышел на площадку перед домом. Куры раскудахтались, потому что в небе кружил сокол. Джеффри прижал к плечу карабин, выстрелил, и птица упала. Бони стоял у входа в сад и все видел. Он был в гневе. Его глаза уже не смеялись. Он показывал на пустое небо, где только что кружил сокол, и все твердил: «Him god!» («Это бог!») Он называл птицу Уго. Финтан почувствовал стыд, страх тоже. Это было так странно. Уго был богом, и так же звали бабушку Бони, а Джеффри его убил. Для Финтана это стало еще одной причиной не надевать черные ботинки, бегая по травяной равнине. Они были обувью porco inglese.

В начале равнины находилась проплешина, клочок красной земли. Финтан сам ее обнаружил, в первые дни, когда отважился зайти так далеко. Это был город термитов.

Термитники напоминали печные трубы и торчали прямо из голой, растрескавшейся от солнца земли. Некоторые были выше Финтана. Странная тишина царила в этом городе, и, сам не зная почему, он подобрал палку и начал колотить по термитникам. Быть может, от страха, от одиночества в этом безмолвном городе. Печные трубы из отвердевшей земли гудели эхом, как от пушечных выстрелов. Палка отскакивала, опять била. Мало-помалу на верхушках термитников появились бреши. Целые куски стен рушились в пыль, обнажая галереи, разбрасывая бледных личинок, корчившихся на красной земле.

Финтан в бешенстве атаковал термитники один за другим. Пот тек по его лбу, по глазам, пропитывал рубашку. Он не слишком понимал, что делает. Быть может, хотел забыть, уничтожить. Обратить в прах свой собственный образ. Стереть лицо Джеффри, его холодный гнев, блестевший порой в кругах очков.

Когда пришел Бони, уже с десяток термитников были разорены. Куски стен оставались стоять, похожие на руины, в которых на солнечном свету среди слепых термитов извивались личинки. Финтан сидел на земле. Его волосы и одежда покраснели от пыли, руки саднило от множества ударов. Бони посмотрел на него. Никогда Финтану не забыть этот взгляд. Тот же взгляд, которым Бони смотрел на Джеффри Аллена, когда тот убил черного сокола. «You ravin mad, you crasy!»[16] Бони взял горсть земли с личинками в ладони. «Это же бог!» Он повторил это еще на пиджине, с тем же мрачным взглядом. Термиты были защитниками от саранчи, без них мир был бы опустошен. Финтан ощутил стыд. Бони несколько недель не появлялся в «Ибузуне». Финтан ходил ждать его внизу, на обвалившемся причале, надеясь увидеть, как он проплывает в длинной пироге своего отца.

* * *

Перед дождями сияло солнце. Время после полудня казалось бесконечным, бездыханным. Всё замирало. May ложилась на раскладушке в проходной комнате из-за прохладных цементных стен, спасавших от жары. Джеффри возвращался поздно, на Пристани всегда находились какие-нибудь текущие дела: прибытие товара, собрание в Клубе, у Симпсона. Добравшись до дома еле живым от усталости, он запирался в своем кабинете и спал до шести-семи часов. Когда May мечтала об Африке, ей представлялись дальние верховые прогулки сквозь заросли, хриплые крики диких зверей по вечерам, глухие леса, полные переливчатых ядовитых цветов и тропинок, ведущих к тайне. Она не думала, что все сведется к долгим однообразным дням, к ожиданию на веранде и этому раскаленному зноем городу с железными крышами. Ей и в голову не приходило, что Джеффри Аллен — просто служащий торговой компании Западной Африки и потому б