— Это что, как заново родиться, да? Только вместо Христа — этот самый твой Чензиггер?
Жук улыбнулся.
— Ты задаешь трудный вопрос, Бьюкс.
— Можешь не отвечать. Просто я вижу, ты стал какой-то замороженный.
— Замороженный? — Жук снова протянул руки к пылающему дому и улыбнулся. — Нет, я ощущаю тепло.
Бьюкс с тревогой посмотрел на Жука.
— Надеюсь, ты не собираешься броситься в огонь, или еще что-нибудь такое выкинуть? Я где-то читал, что буддистские монахи иногда совершают такие самосожжения.
— Ого, — сказал Жук. — Как странно, что ты сейчас об этом сказал. Я ведь как раз собирался ринуться в огонь!
Бьюкс присмотрелся к нему.
Жук усмехался.
— Не надо так шутить, старший братец. Я сейчас ожидаю от тебя чего угодно — после… после этой перемены, которая в тебе произошла.
Они наблюдали за пожаром.
— Сколько все-таки добра даром пропадает, — сказал Жук.
— Честное слово, я просто вне себя. Как только я вышибу дух из Делмера, я пойду искать Пекфасса и…
— Да я не об этом. Я просто подумал — как бы здорово вы могли разыграть для своей «живой истории» сожжение Атланты. У вас вышел бы свой вариант «Унесенных ветром». Какой отличный фон пропадает, а?
Бьюкс молча уставился на брата.
Вдруг Жук сказал:
— Нет!
— Нет… это ты о чем? — осторожно спросил Бьюкс.
— Все и так идеально! Почему мы всегда ворчим: «Ах, все могло быть лучше»? Когда все и без того идеально?
— Не уверен, старший братец, что у меня есть ответ наготове. Но я непременно подумаю об этом.
— Гляди-ка — сверчки. — Жук положил руку на плечо брата. — Видишь? Они все-таки пляшут. Спасибо, Бьюкс. Спасибо за то, что позволил мне разделить с тобой это мгновенье.
Бьюкс поначалу не нашел, что ответить, а потом сказал:
— На здоровье, старший братец.
Благодарности и извинения
Спасибо, мой дорогой мистер Карп, ныне обретающийся в «Саймон и Шустер». От всей души — Ом мани падме хум — воплощению живого Карпа, Кари Голдстейну из «Двенадцати». Благословения и фимиам — Доротее Хэллидей и ее команде. Еще раз спасибо, Аманда «Бинки» Эрбан. Первыми советами своему старому папе помогала дочь Кейтлин, а также мои давние (а потому многострадальные) первые читатели — Люси Бакли и Джон Тирни. Я, будто монгол, подверг грабежу и мародерству следующие книги: «Партия: Тайный мир правителей-коммунистов Китая» Ричарда Макгрегора; «Новые властители Китая: Секретные папки» Эндрю Дж. Натана и Брюса Джилли; отличный репортаж Эвана Осноса в «Нью-Йоркере»; и — не в последнюю очередь — авторитетнейший труд Генри Киссинджера «О Китае», который можно назвать своего рода «Суммой синологии». Из некоторых моих абзацев становится очевидным мое пристрастие к Терри Сазерну и Стэнли Кубрику; да, и, конечно, я сам знаю — «По ком звонит колокол».
Некоторые люди фигурируют здесь под своими настоящими именами, наиболее заметные из них Его Святейшество Далай-лама, мой добрый «немногословный» друг Крис Мэтьюз и — за кулисами — уже упомянутый выше авторитетнейший автор труда «О Китае». Ни они, ни другие реально существующие лица никоим образом не несут ответственности за мои вольности. Не забывайте: это все-таки роман.
И наконец, очередную «молочную косточку», покрупнее, — тебе, мой верный гончий пес Джек, который нес дозор вокруг дома и лаял, особенно когда никого поблизости не было.
Летнее солнцестояние, 2011
Стэмфорд, Коннектикут
