Они - [35]

– Порой этого достаточно, чтобы понять, твое это или нет.

Леша не совсем понял, о чем говорит старик, но не стал переспрашивать, просто кивнул.

– Как провели ночь?

Алексей посмотрел на Семена Игнатьевича. Он хотел понять, что от него хочет услышать сосед.

– Нормально, – так и не поняв, ответил Страхов.

На самом деле ни хрена не нормально. Ему не давали покоя кошмары и видения. Может быть, белая горячка курильщиков знакома соседу?

– Семен Игнатьевич?

– Да?

– Вы курите?

– Нет. Но были времена, когда мои легкие удивлялись, что еще работают. Три пачки в день, сынок. Три пачки. Пока я не решил, что выкурил свое с лихвой.

– И давно? Давно вы решили бросить?

– В тот же день, когда и бросил, – улыбнулся старик. – Двадцать семь лет тому назад. В свой шестидесятый день рождения.

– Вам сейчас восемьдесят семь? – удивился Леша.

– Ты удивлен? Чему, сынок? Тому, что я еще жив?

– Да нет же! Вы выглядите лет на семьдесят, не больше.

– Ладно тебе смущать старика. Хотя… Видишь вот этот огород?

Леша посмотрел на перекопанную землю и кивнул.

– Я до сих пор перекапываю его лопатой. И ем только то, что собираю с него же.

– Здоровый образ жизни, – подвел итог Страхов.

– Как-то так. – Старик оперся на костыль и вытянул правую ногу. – Правда, осколку в ноге насрать, какой образ веду я. У него он свой.

– А почему вы его не удалили?

– Он со мной с сорок четвертого. Я к нему привык. К тому же он меня не беспокоил до некоторых пор.

Старик замолчал. Страхов посмотрел на колодец в собственном огороде. Там стоял он сам. Леша привстал, но двойник исчез.

– Что ты скачешь, будто увидел привидение?

Алексей вспомнил, о чем хотел спросить старика.

– Семен Игнатьевич, а были ли у вас какие-нибудь трудности с тем, чтобы бросить курить?

Старик посмотрел на Лешу и спросил:

– Ты что-то видишь?

– Да. Ночные кошмары и людей, которые никак не могут быть рядом со мной.

Старик кивнул.

– Все, что мы видим или представляем, исходит из нашего мозга. Я не уверен, что это именно из-за отказа от курения. В большей степени это происходит из-за смены привычного образа жизни. А тут ты еще решил бросить курить. Вот мозг тебе и вырисовывает родные сердцу образы.

«Ни хрена себе родные! Девочка с паучьими лапками – ну прямо родней не бывает», – подумал Леша, но соседу об этом не сказал.

Семен Игнатьевич улыбнулся.

– Хрени я тебе тут наговорил. Так мне говорил чудило один из нашей поликлиники. Не то психолог, не то психиатр. Десять лет назад старуха моя померла, так я все дела забросил. Ни огородом не занимался, ни скотиной. Пить дюже начал. Но потом в один прекрасный момент сказал себе: хватит. И вот тогда-то меня и начали мучить кошмары. Я в поликлинику, а Нина Петровна – терапевт наш – к этому словоблудцу отправила. Что за времена настали, а? Раньше стресс какой водкой снимали, а щас психологи какие-то объявились. Вона как. Вот он мне и нагородил городушек.

Настала пауза. Старик встал, показав гостю, что разговор закончен, и сказал:

– И все-таки в одном я с ним согласен. Все, что мы видим, сидит у нас в башке.

* * *

Кролика Алена определила в старую клетку от волнистого попугайчика. Кот Стаса по-хозяйски обошел весь дом и, взгромоздившись на кухонное окно, уснул.

Их запоздалый обед был готов только к пяти вечера и был объединен с ужином. Тем более что после происшествия есть особенно никто не хотел. Леша повозил картофельное пюре по тарелке и посмотрел на детей. Андрей смотрел телевизор, изредка закидывая что-то в рот из тарелки, Стасик и Алена ели более охотно, но все-таки чувствовалась какая-то напряженность. Они искоса поглядывали на Жанну.

– Стасик, как назовешь своего котяру? – спросил Леша.

Мальчик оживился, снова посмотрел на мать и, пожав плечами, сказал:

– Бармалей или Слонопотам.

Андрей поперхнулся:

– А че так-то, малой? Че, к примеру, не Свиристель?

– Не, Свиристель длинно.

– А Слонопотам коротко?

Стас снова пожал плечами.

– Не знаю, я еще подумаю.

– Ну а ты, Кроха, придумала имя своему питомцу?

– Да.

Девочка глянула на мать и принялась дожевывать котлету.

– Не скажешь нам, какое?

– Бэби, – ответила Алена.

Жанна отбросила вилку и подскочила с места. Скомкала полотенце, лежавшее у нее на коленях, бросила его на стол и вышла из кухни.

– Почему именно Бэби? – будто ничего не произошло, спросил Леша.

– Теперь у меня будет два Бэби, – просто ответила девочка.

– Ну а как же тот, первый, не будет против? – спросил Андрей.

– Не знаю. Он убежал, и я его больше не видела. – Алена нагнулась к столу, будто хотела рассказать какую-то тайну, и прошептала: – Он боится папу.

Леша не услышал, о чем они шептались. Он думал о Жанне. Сейчас, глядя на ее выходки, Леша понял, что и ей тяжело. Может, не так же, как ему, но все же. И эта утренняя порция земли вполне могла быть делом ее красивых ручек. Леша встал, положил свою пустую (он даже не заметил, когда все съел) тарелку в раковину и пошел наверх.

Жанна стояла у окна и смотрела не то на реку, не то на двор. Когда вошел Леша, она обернулась.

– Ты знаешь, чего нам не хватает? – вдруг спросила она.

«Привычной обстановки», – хотел сказать Страхов, но передумал.

– Привычной обстановки, – сказала Жанна.