Они - [31]

– Ёнэ адай.

И прыгнула в колодец.

Андрей замер. Что бы она ни сказала, надо ее спасти. Но ему было страшно.

– Ты что здесь делаешь?

Андрей подпрыгнул.

– Батя?

– Что, тоже не спится?

– Да, типа того. Бать, в этом колодце утонуть можно?

– Если очень постараться.

– В каком смысле?

Леша подошел к колодцу и открыл крышку. Глядя на эти действия, Андрей понял, что не было никакой цыганки, никаких ёнэ адай.

– Он был засыпан землей. Я успел только метра полтора выкопать.

Андрей кивнул.

– А ты что, утопиться собрался? – пошутил Леша, но по лицу сына понял, что шутка не удалась.

– Просто спрашиваю. А ты что не спишь? – спросил Андрей, когда они присели на скамейку.

– Да вот вышел сигаретку у тебя стрельнуть.

Андрей выбил из пачки одну и протянул отцу.

– Нет, – отмахнулся Леша. – Я пошутил. Не надо. Буду держаться.

– Бать, ты никогда не слышал такой фразы или слова: ёнэ адай? Возможно, цыганское.

– Что-то больше на китайское смахивает. Нет?

* * *

Леша подал сыну бутылку пива.

– Так ты говоришь, что видел ее здесь?

– Да, – кивнул Андрей и принял бутылку. – Сначала в Новомосковске, а потом здесь.

Он не стал говорить, что видел цыганку еще и за рулем «Газели». Это явно было галлюцинацией, наваждением – чем угодно, только не реальностью. Самое яркое видение было сейчас. И если б отец не показал, что колодец был засыпан землей, то он бы так и винил себя в том, что старуха прыгнула в него (и непременно утонула). Эти ее слова такие реальные: ёнэ адай. Черт! Звучит как проклятие. Ёнэ адай! Что это значит? Отдай свою душу? Вряд ли. Цыганский язык та еще головоломка (для Андрея так точно), но все же это не китайский язык, где один иероглиф может вместить в себя предложение. Так что, на взгляд Андрея, все должно быть просто: два цыганских слова против двух русских. Вариантов миллион.

– Ты знаешь, там, в Афгане, в нас стреляли и мы стреляли. И когда мы заходили в кишлак, я смотрел на всех этих людей… Они были для меня все на одно лицо… Более того, мне казалось, что еще час назад они, эти одинаковые люди, стреляли в нас. Я в бою так не боялся, как в мирном кишлаке.

Настала пауза. Отца, скорее всего, мучили неприятные воспоминания. Андрей не мешал ему. Цыганка с крысой в руке – это ничто по сравнению с зверствами душманов.

– К чему это все я, – прервал паузу Алексей. – Вполне возможно, что в Новомосковске на вокзале ты видел цыганку, но не факт, что ту же. Они все на одно лицо, как и мы для китайцев. – Отец хохотнул, но тут же погрустнел. – Как мы для душманов.

Андрей больше не мог выносить тишину.

– Пап, с мебелью что делать будем?

– А что? Какие-то проблемы? – улыбнулся Леша.

– Ну да. Нет мебели – нет проблемы.

– Завтра поедем покупать. – Алексей допил пиво и положил бутылку рядом с лавочкой.

– Ну а с работой здесь как?

– Не знаю, я еще не искал. Но думаю, что-нибудь отыщем. В Новомосковске, Туле… – Леша махнул рукой. – Недельку еще здесь разгребем, и на работу.

– Как скажешь, батя. – Андрей тоже допил пиво, положил пустую бутылку рядом с отцовской. – Ну что, попытаемся поспать?

Леша встал. Посмотрел на дверь летней кухни, потом на окно своей спальни. Вспомнил жуткое чудовище с заштрихованным лицом. И вдруг он понял страшный смысл фразы: все они на одно лицо.

* * *

Жанна встала раньше всех и спустилась на кухню. Солнечный свет пробивался сквозь щель между теневыми шторами. Жанна подошла, раздвинула занавески и посмотрела в окно. Ясная погода могла быстро перемениться, для ноября это было такой приятной неожиданностью. Жанна потянулась и с улыбкой на лице повернулась к столу. Хорошее настроение как рукой сняло. Стол, перенесенный специально для ужина из летней кухни Лешей и Андреем, был завален землей.

Страхова подошла ближе. Она не верила своим глазам. Как? Откуда? Почему? Подсказка лежала в центре кучи чернозема. Жанна схватила за углы скатерть и побежала наверх, к своей спальне. Алексей уже не спал. Он лежал на спине и при виде жены улыбнулся. Она молча подошла и высыпала содержимое узла ему на грудь. Пустая бутылка от пива ударилась о живот Леши и скатилась на пол. Он подскочил и начал стряхивать жирные комья земли.

– Ты что, рехнулась?!

– Это ты, по-моему, рехнулся! – закричала Жанна. – Ты что, совсем уже допился?!

– Ты о чем? Откуда вообще ты приволокла эту землю?

– Ну, ты урод, – как-то тихо произнесла Жанна.

Алексей знал, что значит это затишье. Она сейчас разрыдается.

– Ну, подожди, – попытался успокоить жену Леша, но было уже поздно.

Она села на пол и заплакала.

– Тебе наплевать на меня, на детей. Тебе наплевать на всех нас.

– Жан, ну мы же вчера говорили с тобой об этом. Мы все обсудили и, как мне казалось, поняли друг друга.

Вдруг она перестала плакать, подняла голову и посмотрела на него так, будто он сумасшедший как минимум.

– Что? – Страхов не понимал, что от него хотят.

Жанна встала, вытерла слезы и произнесла:

– Я не знаю, с кем ты что здесь обсуждаешь, но если ты еще раз напьешься, я… – Она очень была убедительна. – Я тебя убью.

Охренеть!

Она развернулась и вышла из комнаты.

«Она не шутила. Черт возьми! Она не шутила».

Леша отряхнулся. Повытаскивал остатки грязи из волос на груди. Нагнулся и пощупал землю. Чернозем. Такая была в огороде, и… И ею же был засыпан колодец. Алексей не мог себе представить Жанну, набирающую землю в скатерть. Не мог, и все тут. Но откуда-то же она ее взяла? Было еще одно. Она ни за что не стала бы что-то делать, чтобы потом в этом обвинить его. Какой смысл? Либо он перестал понимать супругу, либо кто-то намеренно вредит ему. Леша снова вспомнил девочку без лица.