Они - [2]

А чуть позже вдруг увидел маму. Она была такая же красивая, но рукой мне не махала и не кричала ничего, а только стояла и плакала. Мне было странно, что мама мне даже не крикнет ничего, ведь в море мы уходили надолго. А ещё я заметил, какая она молодая, моя мама….Они почти одинаково выглядят с Сарой, и я почти ровесником ей кажусь. Меня это смутило.

***

На корабле оказалось весело. Нас повели сразу на камбуз. И там мне понравилась повариха, что я даже подошел к ней и предложил заняться этим…Ну, вы понимаете…А она не смутилась, а честно сказала, что хотела бы еще пожить. Ведь после этого обычно рожают, а после родов долго не живут. И мне от её слов стало страшно, будто кто ледышку под рубашку засунул. И даже то, что нам как взрослым дали выпить спиртное, не помогло от страха. Соображал я по-прежнему хорошо, только ноги почему-то стали плохо слушаться. И когда после обеда нас повели в темный трюм. Я вдруг подумал, что рыбой в трюме совсем не пахнет. А такого быть не может на рыбацком корабле. Если только это совсем не рыбацкий, и не корабль вовсе. Потому, что мы простояли уже у берега два часа и ни в какое море так и не вышли. И когда темнота трюма приблизилась, я все понял. И внутри меня стал зарождаться глухой и отчаянный вопль, и, открыв рот, я неожиданно для себя завыл, и услышал, как завыли рядом.

- У-у-у-у! – гулко разнесло эхо в большом и темном трюме.

14.01.2013г.

Линия.

Бобби Стингер тонко и пронзительно закричал, как заяц подранок, которого настиг охотничий пес. Первое, что пришло в голову Томи, это то, что на Бобби напал медведь, и он ещё успел удивиться, что не слышно медвежьего рыка. Томи, скинув ружье с плеча, бежал по лесу на крик, раздвигая стволом ружья ветки, что норовили ударить по лицу. Но крик оборвался разом. Всё стихло. И когда Томи выбежал на просеку, то никого и ничего не увидел. Ничего. Только просека сделанная лет двадцать пять назад и тянувшая с Запада на Восток извилистой линией, разрезающей Окландский лес на две половины – Южную и Северную. В Южную они и пошли с Бобби на оленя. Бобби пошёл по следу, а Томи отстал и взял чуть западнее, для того чтобы встретить оленя, если Стингер его не застрелит, а спугнет на него.

А тут крик. И никого. Томи недоуменно озирался по сторонам, стараясь понять, куда же делся Бобби, этот жирный кусок мяса? Спрятаться на просеке зарастающей кустами и редкими молодыми деревцами было можно, но вряд ли Бобби так над ним пошутил. Слишком натурально и отчаянно он только что кричал. Приглядевшись к помятым кустам у ближайшей опоры, с замиранием сердца Томи пошёл туда, крепче стиснув в руках охотничий карабин.

Собственно просека и была сделана для высоковольтной линии электропередач. И высокие конструкции опор, собранных из железных уголков, швеллеров и пластин, стояли через каждые триста футов, соединяясь друг с другом семью толстыми проводами, провисшими под собственной тяжестью.

- Эй! Стингер! Какого черта? Ты где? – крикнул Томи на всякий случай, подходя к опоре. Но ему никто не ответил. Если медведь задрал Бобби, он не мог так быстро уйти, он не бросил бы добычу. Да, и неслышно было медведя. Гризли хоть и встречались в Окландском лесу, но весьма редко, последний раз гризли подстрелил старый Олаф, и продал Куперу, и было это лет семь или восемь назад. Точно…восемь, Томи тогда еще ходил на охоту с отцом. Бен ещё был жив.

- Бобби! Ты где? Бобби! – позвал Томи разглядывая заросли орешника. Просеку вдоль линии подчищали, срезая молодые деревца, каждые пять лет, чтобы они не поднялись до проводов, но кустарник разросся плотно.

- Эй! Стингер!

Никого. Смятые поломанные ветки, на которых лежало ружье Стингера, а самого Бобби не видно. С замиранием сердца Томи обошел кусты с другой стороны, готовясь увидеть нечто ужасное - растерзанное тело. Но и за кустами тела не было, лишь валялся набитый снаряжением и продуктами полный рюкзак. Куда он мог деться? Не вознесся же на небеса? – подумал Томи и бросил косой взгляд на опору, стоящую неподалеку. И то, что он увидел, заставило его похолодеть. Один из нижних проводов был оборван и болтался на стеклянной чашке изолятора. Кусок был небольшой, в рост Томи, а значит, большая часть провода была оборвана и лежала сейчас на земле, где-то как раз за кустами. И по ней, по всей видимости, шёл ток.

- Срань Господня! – прошептал Томи. Ему только что пришло в голову, что убил Стингера не медведь, а ток, протекающий через землю. И он тут же почувствовал легкое покалывание в подошвах. Или ему это только показалось? Но обернуться и посмотреть лежит ли на земле за его спиной оборванный провод не мог от страха, а как зачарованный смотрел на обрывок, висящий на опоре. И обрывок вдруг зашевелился, словно щупальца и стал стремительно отрастать, змеёй скользнув к застывшему на земле человеку. Провод молнией метнулся вниз. И это было так страшно и необъяснимо, что Томи только и успел прикрыться от выпада провода рукой. И толстая витая алюминиевая змея ударила в подставленную ладонь и попыталась её обвить. Но человек упал на спину, и щупальце, лишь хлестнув по воздуху со свистом, протянулось к упавшему телу. Томи судорожным движением схватил рюкзак Бобби, валявшийся рядом, и подставил протянувшейся щупальце. С единственной мыслью: Только не я…только не меня. Но провод клюнул. Он ухватил рюкзак, сдавив так, что внутри рюкзака что-то хрустнуло. На какое-то время провод замер, покачался в раздумьях, словно оценивая добычу, и стал сокращаться, укорачиваться, поднимая рюкзак вверх. И в тот момент, когда должен был уже достигнуть своего первоначального размера (т.е. пара метров от изолятора) вдруг произошёл негромкий хлопок, чуть слышный уху, словно ребенок пукнул, и рюкзак пропал, растворился в воздухе.