Они были не одни - [39]

Али насторожился. Он понял, куда клонит старик, но сделал вид, будто ему об этом ничего не известно.

— Что это за Малик-бей, и о каких душах идет речь? — спросил он.

— Как, ты не знаешь про дело горичан? Не только люди, даже камни на дороге до сих пор оплакивают их судьбу!

— Да, да, что-то припоминаю. Но лучше расскажи мне поподробнее.

Дядя Коровеш не спеша закурил, разгладил свои длинные усы и откашлялся, чтобы лучше звучал голос.

— С чего же начать, господин мой? Такого дела, наверное, никогда у вас не случалось. А тут и мертвых не оставили спокойно лежать в могилах. Вот посмотри туда: видишь дальний лес и поле внизу? Все это некогда принадлежало горичанам. Какой могучий лес, какие плодородные поля! И вот порешили между собою горичане: «Испокон веков возделываем мы эту землю, наша она, кровная, и поэтому ничего не дадим из своего урожая Малик-бею. Вот еще! Мы будем работать, а бей нашими трудами пользоваться! Так не годится! Мы трудились — мы все и съедим». Тогда бей потащил их в суд. Суд сегодня, суд завтра… продолжалась эта тяжба ни больше ни меньше как пятнадцать лет кряду. Во главе горичан стояли решительные люди Линдо и Бандил; не боялись они ни бея, ни властей. В суде поначалу им посчастливилось: попался честный судья, решил тяжбу в их пользу. Но вслед за этим пришла бумага из Тираны — дело, мол, решено неправильно и будет пересматриваться. И пересматривалось оно еще один раз, потом еще и еще, и так целых пятнадцать лет! В Корче поднялись все адвокаты, все богатые торговцы, все ростовщики. Все они пришли на помощь бею, снабжая его деньгами. Ну, а кто заступится за бедняков? Захватили горичане большой кусок, а проглотить его не могут. Послали своего человека в столицу, думали, там у Малик-бея не найдется руки. Но бей всегда останется беем, и всюду у него найдутся друзья. А тут он и вовсе пришел в ярость: «Ни перед чем не остановлюсь и добьюсь решения в свою пользу!» И всюду он — то уговорами, то подкупами — заручился помощью властей, и кончилось дело тем, чем должно было кончиться: в самом высшем суде горичане проиграли.

Дядя Коровеш зажег потухшую сигарету и продолжал:

— И вот приняли решение, совсем не похожее на первое: поместье и земли признать неотъемлемой собственностью Малик-бея. Горичане, отказываясь платить ему оброк, совершили преступление.

Когда горичане узнали об этом решении, женщины, захватив с собой детей, отправились в Корчу — хотя и было это во время уборки урожая, — встали перед окнами префектуры и все в один голос начали кричать:

— Требуем свою землю! Требуем своего права!

Префект высунулся из окна, сделал гримасу, а потом приказал своим полицейским и жандармам: «Чтобы никого из этой швали у меня не оставалось под окнами!»

И вот его полицейские и жандармы вышли с плетками, с ружьями, с револьверами и принялись разгонять народ. Одного — по спине, другого — по лицу, третьего — по голове, хлещут куда попало. Не пощадили они ни женщин, ни детей. А те всё кричат: «Требуем свою землю! Требуем свои права!»

Как их поносили жандармы! Называли и суками, и разбойницами, и шлюхами — в общем всеми девяноста девятью бранными словами. А префект и жандармский начальник смотрели в окно и скалили зубы: уж очень им было весело.

Но тут одна женщина не выдержала и сумела за себя постоять, как надо. Это была невеста Нело. Вырвала она у одного жандарма револьвер и как стукнет его рукояткой по голове.

— Получай, сукин сын! Все мозги тебе вышибу!

Но тут подоспели другие жандармы, отняли револьвер и связали ее.

Старуха — жена Бандила — в кровь расцарапала жандарму лицо. Дочка Стефо отпустила две хороших оплеухи офицеру — так, что у него искры из глаз посыпались. Но бой-то был неравный: у тех палки и револьверы, а у этих — кулаки, ногти да крик истошный… Будь поблизости камни — другое дело.

В общем переполох вышел на всю Корчу. Мужчины, женщины и дети сбежались к церкви святого Георгия, что находится напротив префектуры; все возмущались жандармами и жалели несчастных крестьян. Когда демонстрацию наконец разогнали, на жандармов нельзя было смотреть без смеха: у одного разорвана рубашка, у другого — штанина, у третьего лицо в крови, у четвертого растрепаны волосы. Горичане сумели за себя постоять…

— Подумать только, что это было… — пробормотал Али, не спуская глаз с дяди Коровеша.

— Это все пустяки, а вот ты послушай, что было дальше. Послушаешь — кровь в жилах застынет.

— Расскажи, дядя Коровеш, расскажи, — попросил гость.

— Наступил день, когда правительство известило горичан, что они должны оставить свои дома и уйти из села. А куда им, бедным, пойти — это никого не интересовало. Горичане не сдвинулись с места. Тогда в село нагрянули на грузовиках пятьдесят жандармов.

— Убирайтесь, разбойники! Вон отсюда! — приказали жандармы и принялись выбрасывать крестьянский скарб на улицу.

Как завидели это женщины, — кто с дубинкой, кто с камнями бросились на жандармов, и опять пошла потеха! А те отбивались прикладами. Женщины совсем озверели, жандармы ничего не могли с ними поделать. Пришлось им опять садиться на грузовики и возвращаться в Корчу. Троих жандармов тут же отправили к доктору — у них были разбиты головы, но и жандармы в свою очередь сильно избили пятерых женщин.