Онассис. Проклятие богини - [11]
В прошлом чемпионка по художественной гимнастике, абрисом фигуры напоминающая амфору (пролежавшую, правда, на дне морском несколько тысячелетий и благодаря ракушкам и водорослям обретшую более смелые формы, чем задумывал мастер), с благородной посадкой головы на красивой длинной шее, с прямым классическим профилем, большими миндалевидными серо-голубыми глазами, Наталия походила на древнюю гречанку — как мы себе их представляли по иллюстрациям и изваяниям в Эрмитаже и Пушкинском музее. Я слушал её восторженно-захлёбывающиеся излияния об Олимпе, Парфеноне, Плаке, мусаке, сиртаки, сногсшибательных романах с невероятно пылкими, могучими, неистощимыми и прекрасными, как боги, греками и пытался представить заданную (для меня — как домашнее задание по наивысшей математике) гречанку-миллиардершу.
— Это просто чудеса, фантастика — острова Эллады! — точно средиземноморская бабочка, порхала по просторной трапезной Глазунова Наталия. — Я была на Родосе, Крите, Санторини, Лесбосе! Была на Скорпиосе, острове Онассиса, действительно напоминающем с вертолёта, на котором мы летали с Кристинкой, силуэт скорпиона! Кипарисы, оливки, ореховые деревья, пляжи, белоснежные яхты, бассейны, дворец! Восхитительно! Рай, истинный рай на земле, хотя, конечно, Элладу нельзя назвать землёй в обычном понимании, это земля богов!
— Вы летали на вертолёте с Кристиной Онассис? — ошарашенно уточнил я.
— А с кем же? Это её остров! — отвечала художница. — Давала по её просьбе уроки рисования с высоты птичьего полёта! Она способная, но непростой человечек! Если уж про меня некоторые говорят, что крыша съехала, то о ней и говорить нечего — безумица, хотя порой даже более чем прагматична, даже страшно, как она там, в голове, всё моментально просчитывает и подсчитывает, но это редко с ней случается, всполохами молний!
— Вы подруги?
— Не знаю, есть ли у неё вообще подруги… ну, подружки, пусть так. Мы и внешне похожи, за сестёр принимали, одного роста, у Кристинки, правда, глаза тёмно-оливковые, и она, конечно, гораздо менее обширна, чем я стала теперь! Но в отличие от меня ей не нравятся греки, она считает их слишком примитивными и провинциальными.
— А отец?
— Отец для неё — настоящий Зевс! В этом мы тоже с ней едины!
— А ваши отцы были знакомы?
— Конечно! Но это надо у мамули спросить, наша общая подруга, знаменитая модельерша Ирочка Голицына их познакомила, кажется, в Швейцарии, мамуля всё помнит, а у меня в голове не удерживается то, что не впитала всеми фибрами душа!..
Очарованный безумно-восторженной Наталией, я попросил подарить мне одну из её греческих фотографий и выбрал ту, где она запечатлена почти обнажённой в позе прекрасно-беспечной богини на Ареопаге перед Акрополем. И, вглядываясь, вообразил на том же валуне, но полувеком ранее сидящим в позе роденовского «Мыслителя», сосредоточенного, обдумывающего свой жизненный путь молодого Аристотеля Сократеса.
Мы гуляли с Наталией по завьюженной старой Москве, она рассказывала о своих «папуле и мамулечке», о детстве, первой любви, а мне чудилось, что это та, другая, такого же роста, но более сдержанных форм и с тёмно-оливковыми глазами рассказывает. Мы ходили на театральные и кинопремьеры, вернисажи, в гости к многочисленным друзьям Наталии. Исподволь я расспрашивал её об Онассисе, мотивируя это тем, что молодые люди всегда интересуются, как стать миллионером. Она, по её словам, лично знакомая со многими миллионерами, весело и загадочно смеялась…
Однажды, на старый Новый год, из мастерской Глазунова она привела меня к пожилой испанке, жившей рядом, в Малом Кисловском переулке в огромной квартире. Испанку звали Долорес Б. К., она была ровесницей века и походила на Пассионарию, свою знаменитую пламенную соотечественницу и тёзку Долорес Ибаррури.
Эта Долорес много лет дружила с родителями Наталии. Куря одну за другой папиросы «Беломорканал», она рассказывала мне, что в первый раз эмигрировала из Испании с родителями в Аргентину, в Буэнос-Айресе работала телефонисткой в большой телефонной компании и близко знала тогда ещё совсем мальчишку Аристотеля Онассиса, не пропускавшего ни одной юбки и из-под полы приторговывавшего кокаином. Ухаживал ли он за ней? «О-ла-ла, какая же женщина, тем более испанка в этом признается, карахо! Он был дико темпераментным, но нежным, от его взгляда кружилась голова…»
В 1930-х годах она вернулась в Испанию, но при диктатуре генерала Франко вновь была вынуждена эмигрировать, уже с детьми — в Советский Союз, которому по гроб жизни будет благодарна, несмотря на нюансы (избежать ГУЛАГа ей не удалось, но знакомство с ним благодаря развенчанию культа личности было краткосрочным). С Аристотелем, конечно, никаких связей у неё больше не было, хотя ей сообщали, что он её разыскивал в Европе. И забыть его она также не сможет по гроб жизни, потому что был он неподражаем, ей думается, ни одна женщина, хоть раз с ним побывавшая, не сможет его забыть, но «Аристо сам себе подписал смертный приговор, предав богиню»…
Долорес Б. К. ставила на проигрыватель пластинки с танго, курила «беломорины», заходясь в хриплом кашле, попивала из фужера коньяк, ностальгически улыбаясь, пританцовывая, подпевая почему-то на баскском…
Сергей Марков, журналист и писатель, — волею судьбы оказавшийся родственником Михаила Александровича Ульянова, проживший рядом с этим поистине народным артистом немало лет, совершивший с ним круиз по Средиземноморью, «колыбели цивилизации» (побывав в странах, связанных с его знаменитыми героями — Цезарем, Антонием, Наполеоном, генералом Чарнотой), сохранивший к нему привязанность на всю жизнь и бравший последнее перед уходом интервью, — представляет в книге выдающегося русского актёра во всей многогранности его натуры, и в галстуке, и без галстука.
Габриель Гарсиа Маркес (1927–2014), колумбийский писатель, лауреат Нобелевской премии, названный Сервантесом нашего времени, завоевал необычайную популярность на всех континентах. «Полковнику никто не пишет», «Сто лет одиночества», «Осень Патриарха», «Любовь во время холеры» и другие его произведения вошли в золотой фонд мировой литературы. Сергей Марков, известный журналист-международник, прозаик, которому довелось встречаться с Гарсиа Маркесом, как и с другими вершителями «бума» латиноамериканской литературы, например Хулио Кортасаром, создал наиболее полное на сегодня жизнеописание великого колумбийца на русском языке.
Он больше чем писатель. Латиноамериканский пророк. Например, когда в Венесуэле (даже не в родной Колумбии!) разрабатывался проект новой конституции, то в результате жаркой, чудом обошедшейся без применения огнестрельного оружия дискуссии в Национальном собрании было решено обратиться к «великому Гарсия Маркесу». Габриель Гарсия Маркес — человек будущего. И эта книга о жизни, творчестве и любви человека, которого Салман Рушди, прославившийся экзерсисами на темы Корана, называет в своих статьях не иначе как «Магический Маркес».
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.