«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [74]

Впрочем, об этом чуть позже. А сейчас — повтор небольшого фрагмента фильма, вышедшего в эфир в годовщину гибели лодки, т. е. в августе. Дело в том, что одним из основных пунктов нового нашумевшего иска является утверждение, что люди в 9-м отсеке жили двое суток, а данные следствия о том, что моряки погибли максимум через восемь часов — неправда.

Я спросил у следователей ГВП, встречались ли они с адвокатом и пытались ли объяснить человеку на реальных фактах, как все было на самом деле? «Да», — говорят. «И что он?» — «Почти не возражал. Да и что он может возразить?!»

Мой комментарий:

Из этого фрагмента можно сделать вывод о том, что адвокат с мнением следователей согласился, но жалобу подал.

Действительно, следователи со мной встречались. Главный военный прокурор и даже Главком ВМФ России Владимир Куроедов изложили свое видение причин гибели корабля и экипажа, а когда я докопался до истинных причин, меня пытались купить, но не грубо и примитивно, например, деньгами, а предложением принять защиту интересов Военно-морского флота. А защищать там есть что, можете мне поверить: деньги огромные и, естественно, гонорары немалые. Я согласился, но с оговоркой: после завершения дела «Курска».

В ходе ознакомления с материалами дела на многочисленных встречах со следователем Артуром Егиевым обсуждались многие обстоятельства трагедии, с некоторыми доводами обвинения я соглашался тогда и согласен сейчас. Но с последней «экспертизой» Колкутина и с навигационной частью акустико-фонографической экспертизы Козлова я не соглашался никогда.

Пиманов: И опять о последних исках. Знаете, что в них коробит тех, кто знаком с подлинными результатами следствия? Об этом не говорится, но между строк читается — недоверие к специалистам, проводившим расследование. Выполняли, мол, заказ, поэтому не договаривают, опять говорят неправду. Подленькая такая позиция. То, что пережили следователи на «Курске», не пожелаешь никому. Обвинять их в чем-то могут либо люди недалекие, либо…

Мой комментарий:

Только целиком ангажированного человека — «сливного бачка», каким, по моему убеждению, и является Алексей Пиманов — может раздражать позиция человека вообще и адвоката в частности, который не согласен с выводами следствия. Подчеркну: не со всеми выводами, а лишь с некоторыми, включая два заключения экспертов.

Более того, я считаю, что такие специалисты, как Колкутин и Козлов, а также лица, которых использовали в своих целях такие деятели, как Савенков, Куроедов, Устинов и «окончательный потребитель» Путин, продали честь и совесть, нарушили клятву Гиппократа, присягу, Конституцию России, наконец.

В передаче обсуждались не конкретные доводы защиты, а лишь сам факт того, что адвокат позволил себе усомниться.

Пономаренко: У нас вызывает недоумение позиция одного человека в адвокатском звании, который через некоторые СМИ навязывает не основанные на материалах следствия домыслы и предположения. Он заявил нам ходатайство о возобновлении следствия по данному уголовному делу, мы его внимательно изучили и каких-либо оснований для возобновления следствия по делу и выяснения тех вопросов, которые он указал в своем ходатайстве, не нашли.

Мой комментарий:

Ходатайство на 44 листах, как я уже говорил, 30 декабря 2002 года в 14 часов 00 минут я отдал прямо в руки главному военному прокурору, а спустя 50 минут пресс-служба ГВП распространила пресс-релиз, в котором было указано, что жалоба адвоката Бориса Кузнецова изучена и в ее удовлетворении отказано. Первый заместитель главного военного прокурора Анатолий Пономаренко называет это «внимательно изучили». Даже исходя из расчета 2 минуты на страницу чтение ходатайства о возобновлении следствия требует 88 минут. А если еще и подумать?

Заместитель главного военного прокурора утверждает, что мое ходатайство основано на домыслах и предположениях. А как быть со стуками, например?

Пиманов: На сегодня все. Ревнители правил журналистской работы могут предъявить мне претензии, почему я не позвал в программу того самого адвоката, подавшего иск от имени части родственников погибшего экипажа. Честно — собирался, но не смог через себя переступить. Своим иском, вернее, его качеством, он все сказал. А делать человеку имя на крови погибшего экипажа я не собираюсь, пусть это делают другие.

Мой комментарий:

Я подготовил иск о защите чести и достоинства к Пиманову и к Первому каналу, но в суд его не подал. Почему? Комплекс имплицитных следствий, выражающих, скорее всего, мнение. Хотя формально так могут выражаться и утверждения. Что-то по этому поводу сказать можно, но, вероятнее всего, это все-таки выражение мнения. Во всяком случае, можно однозначно утверждать, что выражение «не смог через себя переступить» свидетельствует о негативной оценке действий адвоката самим Пимановым, оценивающим происходящее на основе собственного представления о морали и этике.

Но не только чисто юридическая, хотя и неоднозначная позиция помешала мне судиться с передачей «Человек и закон». Я счел, что при таком характере иска добиться в судебном решении ссылок на конкретные доводы, опровергающие позицию прокуратуры, я не смогу. А развязывать судебную тяжбу ради своего тщеславия я не стал.