«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [53]

Александр Покровский отлично знаком со всеми проблемами Военно-морского флота России.

Покровский понимает ситуацию как военный моряк, знающий кухню военно-морской машины, все ее винтики, все ее приводные ремни. Он без материалов уголовного дела, без консультаций и экспертиз несколькими мазками нарисовал маслом картину бардака на флоте и психологию начальственных «спасателей».

Привожу эту статью полностью в приложении № 5.

Адмирал Попов и прокурор Устинов с упорством, достойным лучшего применения, продолжают твердить: первый — о трещине в комингс-площадке, второй — о ее повреждении, не упоминая о том, что повреждение — это лишь царапина, которая, по мнению создателя лодки И. Баранова, вероятнее всего, появилась еще до выхода «Курска» в море, и продолжают покрывать непрофессионализм экипажей спасательных аппаратов, а также, не дай бог, конструктивные недостатки корабля.

Как «Курск» никогда, даже на государственных испытаниях, не стрелял перекисно-водородной торпедой, точно так же не было проведено ни одного испытания и ни одного учения по спасению экипажа с применением автономных глубоководных спасательных аппаратов.

Кто должен отвечать за эти просчеты? Руководство и конструкторы ЦКБ «Рубин», которые не осуществляли авторский надзор? Руководство ВМФ России и Северного флота, которое при проведении государственных испытаний, при включении корабля в состав ВМФ и при эксплуатации в течение четырех лет не озаботилось проведением хотя бы одного учения по спасению экипажа из ЗПЛ?

На эти вопросы однозначных ответов у меня нет. Они должны быть у бывшего главкома ВМФ, у командующего Северным флотом, у его начальника штаба, у прокуроров…

Следователь Егиев в дополнительном постановлении отвечает на эти вопросы, но его вывод о том, что виновных нет, остается без изменения.

«С. 127. В постановлении написано: „Вместе с тем предварительным следствием достоверно установлено, что даже при более раннем обнаружении местонахождения „Курска“ на грунте спасти экипаж не представилось бы возможным ввиду скоротечности его гибели“.

Дополнить словами:

1. Как следует из изложенного выше, поисково-спасательный отряд Северного флота не был готов к оказанию помощи подводной лодке, лежащей на грунте. В связи с этим изначально не было технической возможности организации должных поисково-спасательных работ.

В связи с этим учения с использованием подводных лодок вообще не должны были проводиться.

2. В результате ошибок командования Северного флота подводная лодка была объявлена аварийной с 9-часовым опозданием, в связи с чем с опозданием были начаты поисково-спасательные работы.

3. В результате ошибок командования силы ПСО оказались неготовы в необходимое время прибыть в район аварии.

4. Спасти личный состав атомной подводной лодки не представилось возможным в связи с отсутствием для этого необходимых технических средств.

5. Следствием не доказано, что личный состав АПЛ „Курск“ жил не более 8 часов. Напротив, материалами дела подтверждается, что сигналы из района аварии АПЛ „Курск“, в том числе аварийные сигналы, поступали вплоть до 11:00 14 августа 2000 года и фиксировались в Вахтенном журнале и на кассеты.

Техническая возможность спасения личного состава ПЛ могла иметься только в случае, если:

— подводная лодка была бы своевременно объявлена аварийной;

— спасательные суда с глубоководными водолазными комплексами (до 110 м), глубоководными водолазами и необходимым числом барокамер, современными навигационными и гидроакустическими приборами находились бы в районе учений или пребывали бы в 1-часовой готовности к выходу;

— на судах и подводных аппаратах был бы опытный экипаж (командование, акустики и др.);

— на вооружении флота имелись бы современные подводные аппараты с необходимым навигационным и гидроакустическим оборудованием, новыми аккумуляторными батареями;

— после обнаружения АПЛ „Курск“ было бы установлено, что аварийно-спасательный люк деформирован и что открыть его способны лишь водолазы;

— в распоряжении Северного флота имелись бы водолазные колокола, инструменты для открытия аварийно-спасательного люка;

— на судах-носителях подводных аппаратов имелись бы стыковочные узлы для перевода пострадавших из аппаратов в барокамеры для рекомпрессии».

Если ни следователь Артур Егиев, ни бывший главный военный прокурор, ни бывший генеральный прокурор, ни бывший, он же действующий, верховный главнокомандующий не могут найти виновных в гибели 118 моряков и лучшего подводного крейсера ВМФ России, может быть вы, уважаемые читатели, используя лишь материалы следствия, поможете им сделать это?

Для этого нужно всего лишь ответить на вопрос: если Егиев утверждает, что при такой организации поисково-спасательных работ учения с использованием подводных лодок не должны были проводиться, то кто виноват в том, что такие учения с участием погибшего крейсера «К-141» все же были проведены?

А если вы соотнесете этот вопрос со всеми остальными тезисами следователя, то я не сомневаюсь, что вы придете к однозначному выводу: виновными в катастрофе следует считать верховного главнокомандующего, руководство ВМФ и Северного флота.