«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [49]

Немного о самом Сергее Козлове.

В Интернете я нашел фотографию бывшего главного штурмана ВМФ России. Симпатичный парень, хорошее открытое лицо, словом — не прокурор Устинов.

На пресс-конференции, которая была проведена как ответная акция на мою жалобу, в отличие от Колкутина, Сергей Козлов[47] молчал, исков в суды о защите чести и достоинства не подавал. Было видно, что история с «Курском» и его собственная роль в ней для него тягостны. Во всяком случае, я это воспринял так. Он гораздо менее одиозен, чем главный судебно-медицинский эксперт Министерства обороны Виктор Колкутин, о котором мне еще предстоит рассказать, более умен, лучше воспитан. Общаясь с Козловым, я чувствовал, что он испытывает некую неловкость за то, что ему приходилось делать.

Сергею Козлову принадлежит одна из ключевых ролей в расследовании катастрофы «Курска».

Впрочем, это не помешало Сергею Козлову позже выступить экспертом по делу о гибели 9 подводников на «К-159», но, как писала «Новая газета», он отличился и там:

«В деле „К-159“ Козлов подтвердил „курский“ уровень своего профессионализма: прокуроры даже дважды вызывали его в суд. Просто потому, что первые (очень нужные прокуратуре) показания главного штурмана страны были поставлены под сомнение рядовым капитаном первого ранга — экспертом, не зависимым от количества звездочек на погонах».

Так созданная Путиным система ломает в общем-то порядочных людей и настоящих профессионалов.

Я убежден, что начальник Следственного управления Главной военной прокуратуры генерал-майор юстиции Виктор Шеин добровольно покинул свою должность перед самым окончанием расследования дела «Курска», потому что был несогласен с фальсификациями. Однако не высказался он ни разу — то ли связал себя честным словом, то ли просто побоялся озвучить правду.

Как я уже говорил, в предисловии к дополнительному постановлению теме «Стуки» посвящено 10 пунктов из 21. Сначала Артур Егиев делает некую подводку к основным выводам и дополняет постановление оценками выводов исследования стуков, которые производились различными подразделениями Министерства обороны.

Вот один из фрагментов:

«С. 116 (абз. 1) Представлена экспертиза, заканчивающаяся словами „сигналы перестукивания, несущие аварийные информационные сообщения, выявлены не были“.

Дополнить словами:

Указанная экспертиза произведена с использованием лишь двух кассет с „Петра Великого“.

Она была проведена уже 3 сентября 2000 года (сведения из постановления). Сама же экспертиза носит название „экспресс-анализа“.

Эксперты не отрицают наличия ударных импульсов, но сомневаются в том, что они несут информацию об аварии. (Том 56, л.д. 32)».

Очевидно, что Егиев в этом дополнительном постановлении отсекает заключения тех экспертов и специалистов, которые пришли к выводам, что источником стуков был не «Курск», или сомневаются, что стучали моряки. Одновременно он усиливает доказательства того, что стучали именно подводники. Вот один из фрагментов дополнительного постановления:

«С. 114 (4 абз.) Дополнить словами: Командир гидроакустической группы ПВ в протоколе допроса и Вахтенном журнале гидроакустического комплекса МГК-355 указал, что в 02:57 (13 августа) после очередного запроса кодовой связи он визуально наблюдал на индикаторе кругового обзора сигналы, которые в динамике слышались как удары металлическим предметом по металлу, в виде серии стуков, примерно по 6-10 стуков.

В период с 02:57 до 15:53 он наблюдал и прослушивал сигналы, которые были похожи на удары металлическим предметом по металлу. Однако это были серии звуков, которые по таблице азбуки Морзе расшифровке не поддаются, таких условных обозначений в последней не имеется. Данные удары он классифицирует именно как удары металлическим предметом по металлу, и перепутать их он ни с чем не мог, на стук двигателя это непохоже.

В период с 15:53 до 22:25 (13 августа) никаких стуков не наблюдалось.

В 22:25 стали слышны звуки стука металлического предмета по металлу в виде „СОС“ согласно азбуке Морзе. Данные стуки были слышны с различной периодичностью до 03:21 (14 августа).

В период с 03:28 (14 августа) до 11:00 (14 августа) стуки продолжались, но уже сигналов „СОС“ не обозначали, а выглядели в виде тройных стуков. В 11 часов тех же суток мною обнаружен сигнал опять же металлическим предметом по металлу в виде дроби, который продолжался непрерывно около 30 секунд, после чего стуки прекратились и их в последующем больше не было. Звуки он периодически записывал на личный магнитофон (Сони и Шарп — кассеты). Запись на магнитофоне (не личном, а корабельном) не получилась из-за плохого технического состояния последнего.

В приложении к допросу имеется выписка из Вахтенного журнала гидроакустического комплекса МГК-355. (Том 56, л.д. 139)».

Ничего нового в этом дополнении к постановлению нет, я приводил показания гидроакустика «Петра Великого» Андрея Лавринюка, а также текст акустико-фонографической экспертизы. Но важность этого дополнения в том, что следователь Егиев концентрирует внимание на стуках, подчеркивая их и подводя читателя этого постановления к тому, что стучали моряки «Курска». А вот еще фрагменты: