«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [146]
Когда я начал изучать уголовное дело, Следственное управление Главной военной прокуратуры возглавлял генерал-майор Виктор Шеин, кстати, потомок первого русского генералиссимуса Алексея Шеина. Я и раньше сталкивался с Виктором Степановичем по делам, которые расследовала Главная военная прокуратура. И хотя наши позиции зачастую расходились, мы сохраняли подчеркнуто уважительное отношение друг к другу, с моей стороны это было искренне.
Еще одна черта Виктора Шеина — порядочность, он, без сомнения, человек чести. Еще до окончания изучения уголовного дела я узнал, что Виктор Степанович покидает Главную военную прокуратуру. Причина не называлась, но кто-то из следователей прозрачно намекнул, что у него не сложились отношения с главным военным прокурором Александром Савенковым. Я убежден, что отставка Шеина связана исключительно с его протестом против фальсификации результатов расследования этого дела.
Главную причину отказа поднимать 1-й отсек высказал представитель голландской компании «Mammoet Transport BV» в России Вячеслав Захаров журналисту Борису Соколову.
Захаров: Это было категорическое требование ЦКБ «Рубин». Сначала у меня были сомнения на сей счет. В первом варианте проекта, разработанном «Мамутом», но еще не представленном российской стороне, отделение 1-го отсека не предусматривалось. Однако в дальнейшем специалистам «Рубина» удалось убедить нас, что это необходимо сделать. Дело в том, что на разрушенном 1-м отсеке очень трудно было найти места для крепления грузозахватов. Поэтому был риск, что в процессе подъема 1-й отсек может обломиться и упасть на дно. А в результате удара о дно могли сдетонировать находившиеся в 1-м отсеке ракеты и торпеды.
Соколов: Существовала ли теоретическая возможность подъема 1-го отсека вместе с лодкой?
Захаров: Да, существовала. В принципе, можно было разработать вариант, при котором бы даже отломившийся в процессе подъема нос «Курска» был бы все равно удержан тросами и поднят. Если бы эти тросы удалось удачно на нем закрепить. Однако оставалась бы проблема крепления разрушенного отсека к днищу баржи. В этом случае, если бы лодку поднимали целиком, несомненно, потребовалась другая баржа, не Giant-4, а ее еще надо было найти. И все равно оставался риск, что последствия, вызванные разрушением носа, преодолеть не удастся. Поэтому сегодня, когда все позади, я считаю принятое решение резать 1-й отсек абсолютно правильным. Ведь задачу крепления разрушенного носа «Курска» к днищу баржи никто еще не решил. А по сложности она может даже превосходить операцию по отрезанию 1-го отсека.
Соколов: А зачем все-таки надо было отрезать 1-й отсек?
Захаров: Есть еще одно обстоятельство. Если абстрагироваться от опасности взрыва неразорвавшихся торпед, то в случае обрыва тросов, закрепленных от того, что осталось от 1-го отсека, баланс при подъеме был бы нарушен, что могло повлечь срыв всей операции.[96]
Нарушение балансировки при подъеме «Курска» — это главная причина, почему следовало отрезать торпедный отсек. Да и маловероятно было найти там следы, важные для установления причины предполагаемого столкновения. Обломки корпуса, приборов и других частей корабля взрывом приведены в такое состояние, что невозможно определить, когда получены те или иные повреждения — до взрыва или после.
Есть в криминалистике принцип достаточности доказательств, это означает, что нет необходимости допрашивать десять тысяч очевидцев, которые видели событие на телеэкране, а достаточно допросить только 20 человек и приобщить к материалам дела видеозапись. Ничего нового, с точки зрения причин гибели корабля, носовой отсек дать не может, хотя, еще раз скажу, для чистоты эксперимента его следовало бы поднять.
Виктор Баранец, журналист «Комсомольской правды»: «Я считаю, что все было сделано в спешке. Надо было всю лодку поднимать. Дело Курска — уголовное. Его нельзя закрыть за два года».
Мой комментарий:
Во-первых, не всегда качество расследования зависит от сроков его проведения, для качества существуют совершенно другие критерии: объективность и всесторонность. Во-вторых, чтобы иметь суждение о качестве расследования, нужно быть участником процесса, изучить материалы дела.
Тогда можно будет сказать, что та или иная версия не проверена, те или иные следственные действия не проведены.
Думаю, что мнению о качестве и сроках расследования Виктора Баранца, бывшего начальника пресс-службы и пресс-секретаря Министерства обороны, выпускника Военно-политической академии, большого значения придавать не стоит.
Курск должен будет встать в док судоремонтного завода в Росляково. Семьи, живущие в этой закрытой военной базе, испугались. Они знают, что реакторы «Курска» того же типа, что и в Чернобыле, и совсем не доверяют начальникам. Население скупает йод во всех аптеках. В школах раздаются противогазы, на крайний случай подготовлены автобусы. Те, кто могут, отправляют своих детей за город.
Мой комментарий:
Власти врали народу про катастрофу в Чернобыле, врали по разным другим поводам. Поэтому страх живет в людях на генетическом уровне. Но какое это имеет отношение к «Курску»?
