Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985—1999 гг. - [13]

Между прочим, в конце июля, когда директором ФСБ был неожиданно назначен Владимир Путин и газеты начали судорожно искать информацию о новом назначенце и круге его предыдущих занятий, в «Независимой газете» упомянули, что на должности первого заместителя главы Администрации Президента, откуда Путин пришел в ФСБ, ему приходилось заниматься, в том числе, «такими делами, как, например, выяснение причин и выявление зачинщиков шахтерских забастовок» («Кремль укрепил свое присутствие на Лубянке», НГ, 28.07.1998).

В числе других членов правительства в переговорах с шахтерами участвовал и Борис Немцов, отправившийся 22 мая в Ростовскую область. От газеты «Коммерсант» данную поездку освещал Андрей Колесников, который, как ему давно было свойственно, старался сосредоточиться на комической стороне перекрытия дороги не получающими зарплату шахтерами и нашел для этого немало поводов. В частности, он приводит такую версию начала протестов в Ростовской области (где они начались уже как реакция на события в Инте): «Как рассказали мне потом шахтеры с „Юбилейной“, рано утром пришли они к зданию объединения „Ростовуголь“, чтобы в который раз рассказать о своем отчаянном положении. Никакой стачком сюда их не звал. Сами пришли. Они стояли у входа до полудня, но к ним так никто и не вышел. Шахтеры собрались было уходить. Тут к ним и подошли московские телевизионщики.

– Нет, так не пойдет, – твердо сказали они. – Нам сюжет пора перегонять в Москву, а перегонять пока нечего. Вон недалеко вокзал, идите туда и садитесь на рельсы. А мы снимем. Будет хороший сюжет. А то все уже бастуют, а вы нет.

Шахтеры подумали и пошли на вокзал. Так началась эта история». В остальном Андрей Колесников также пытался описать происходящее как абсурдное действие, совершаемое людьми, не понимающими, есть ли в происходящем какой-то смысл: «Четвертый день шахтеры играли в карты и лузгали семечки. Полторы тысячи человек лузгали семечки. Сильный ветер без конца подметал шелуху, и вихрь ее всё время кружил над лагерем». Он же приводил данные о том, что участники протестов с разных шахт находятся в разном положении в зависимости от активности профсоюзов. В частности, когда одни получают трехразовое питание, другие сидят на рельсах впроголодь, и солидарности между горняками разных шахт не наблюдается («Шахтеры сидели на своем до конца», «Коммерсант», 26.05.1998).

У Колесникова приводятся многочисленные детали посещения лагеря шахтеров эмиссарами разных политических сил, в частности, «Трудовой России», а также движением Льва Рохлина. Сам Рохлин, по свидетельству Колесникова, также приезжал в Ростовскую область. Впрочем, как рассказывает журналист, после того, как в результате многочисленных совещаний с региональными властями и руководителями предприятий Немцову удалось найти и перечислить шахтам часть средств, которые задолжали потребители угля, акция начала достаточно быстро сворачиваться.

Директора шахт также принимали участие в переговорах и фактически выступали посредниками между протестующими и правительством. Колесников приводит, в частности, такой диалог между работниками шахты «Западная-Капитальная» с директором шахты Николаем Лазаревым:

«- Мужики, забудьте о деньгах за 96-й год, – сказал директор. – Не даст. Забудьте, а? А за 97-й можно побороться. Тем более за 98-й. Тем более, что тут все свои, журналистов нет (я к этому времени провел с шахтерами уже целый день и, видимо, не сильно от них отличался. – А.К.). Ну что, сильно много нам должны, что ли? Понемногу давали практически каждый месяц, как и всем. Переговоры – это всегда торг. Вот и давайте торговаться. У него, мне кажется, еще немного денег в запасе есть. Он, говорит, нашел 174 миллиона. Но я чувствую – еще есть! Надо вытрясти. Так что вы пока тут стойте. А потом, может, и хватит, мужики. А?

– Может, и хватит, – сказал кто-то неуверенно.

– Не хватит! – вскочил с лавки молодой парень. – У меня пять миллионов накопилось с 96-го года.

Мне их жалко! Пускай всё до копейки возвращает.

– Я чего боюсь-то, мужики, – перешел на громкий шепот директор. – Вы знаете, тут рядом дивизия „Дон“ стоит.

– Знаем, – осторожно сказали мужики.

– Если не пойдем ему навстречу, он объявит чрезвычайное положение, приведет дивизию, разгонят – и не видать нам и этих денежек, а денежки не такие уж маленькие, нам, по секрету скажу, больше всех дали» («Шахтеры сидели на своем до конца», «Коммерсант», 26.05.1998).

По сообщению Колесникова, через некоторое время директора всех шахт, участвующих в протесте, приехали к своим шахтерам уговаривать их покинуть пути: «Больше денег Немцов не достанет, похоже, выложился до конца. Если не уйдете, отнимут и это. А то и пострадать можно, дивизия-то, как известно, рядом». Поскольку на некоторых шахтах действительно начали выдавать задолженность, то постепенно протестующие начали расходиться и, в конце концов, блокада путей была снята.

При всей возможной предвзятости Колесникова ясно, что, несмотря на радикальность лозунгов, среди которых фигурировали отставка президента и правительства, фактически рядовые участники готовы были удовлетвориться простой выплатой хотя бы части задолженности. Тем не менее в российских условиях тех лет даже эта проблема требовала принятия чрезвычайных мер. Потенциальная возможность применения силы со стороны властей, судя по всему, тоже учитывалась, однако и в этом случае шахтеров приходилось пугать стоящей где-то недалеко армейской дивизией. То есть всем было ясно, что задействовать в разгоне шахтеров милицию не удастся.