Она (Новая японская проза) - [106]
Постепенно живые обретали дорогих им покойников и растекались по залам для более тесного общения. Сутолоки стало меньше. Постепенно я приноровилась пробираться сквозь людской водоворот и медленно двигалась, минуя залы Новогодний, Поминальный… Бабушка почему-то оказалась в Праздничном, хотя на ней и было летнее кимоно; ласточки на фоне травы; фон серебристо-мышиного цвета с легким белым очерком рисунке; зеленый пояс оби из «бананового» полотна, словно глазурь на чашке цвета слабого чайного настоя. Она как раз закрывала нежно-бежевый кружевной французский зонтик. Значит, когда-то она бывала и в этом доме родни по отцу. Круг ее знакомств был необычайно широк. Она исправно являлась даже на второстепенные поминки, при том, что ее дочь почти разошлась с мужем; потому и помнить ее должны были, пожалуй, лучше, чем иных оживших из главного рода.
Нынче здесь толпились ожившие, посторонних почти не было, они много превосходили числом отцовскую родню, хотя, возможно, те предпочитали не задерживаться в зале. Праздничный зал был по размеру циновок в тридцать, живые и мертвые плотными рядами сидели друг против друга, перемежая смех рыданиями. Бабушка, точно актер на сцене, свой смех обращала в равной мере ко всем собравшимся. Меня сразу заметили, и лавина симпатии обрушилась на меня; хотя по виду все казалось до крайности изысканным, но грубые слова и обороты употреблялись с легкостью.
— Рада, что все вы пожаловали сюда. А ты откуда взялась? Видать, издалека явилась.
Именно бабушка старалась воспитать во мне умение хоть иногда встать вровень с простым людом, но я всегда грешила высокомерием. Ни лицом, ни голосом я не походила на бабку. И хотя кому-то, глядя на меня, могли припомниться фамильные черты Савано, но никто из Савано отродясь не вел себя с такой вызывающей вульгарностью.
Боясь шевельнуться, я вглядывалась в бабушкино лицо. Хотелось поведать ей о разрыве с родителями. Хотелось плакать. Бабушка сохраняла полное спокойствие и не обращала на меня ни малейшего внимания.
— Из Нагои пришлось взять такси. Как же я устала!
«При жизни она разговаривала иначе», — подумала я. Тогда она, завидя меня, обязательно ухитрялась что-нибудь учудить, выражая свою радость от встречи. То ли притворялась, то ли в самом деле ее до слез умилял собственный рассказ о том, каким очаровательным созданием была я в два-три годика. А теперь и близко не подойдет!
— К тому же водитель не знал дороги. У меня горло пересохло, но даже сока нельзя было купить!
Бабушка всегда умела с первым встречным заговорить о своих собственных нуждах, но прежде эта ее манера не проявлялась в общении со мной, зато теперь она вела себя со мной, своей внучкой, словно с чужим человеком. Разумеется, я не сразу уловила, что она попросту забыла меня, а потому отозвалась на ее слова в привычном с детства грубовато-шутливом тоне:
— Что-что? На такси из Нагои? На поезде-то лучше, а тут кто бы не устал! Да, небось, и поясницу ломит?
Неожиданно бабушку задело столь бесцеремонное обращение со стороны внучки, ее ласковости — как не бывало, она даже нешуточную обиду попыталась изобразить. Впрочем, безуспешно. Она кокетливо повела плечиком, изящно склонила голову и капризным голосом молвила:
— В поездах, знаешь ли, попадается невесть кто, а я приучена быть равно любезной с каждым. Это
утомляет.
— Да почему же с каждым-то?!
Тут бабушка вдруг меняет тему разговора. Впрочем, представление продолжается.
— Э-э, ты кто будешь? Видно, жизнь тебя изменила… хотя, постой-постой, пожалуй, я тебя узнала. Припоминаю: красивое форменное платье, успехи в школьном футболе…
Она обращает ко мне смеющееся лицо, удивительно обаятельное, обычно так она очаровывает тех, кто видит ее впервые. Потом с изумлением оглядывает окружающих. Каждый жест выверен, она опять словно на сцене играет. Так было и при жизни. То она обращается к давным-давно исчезнувшей юной особе в форме: та добивалась успехов в спорте и заслуживает одобрения; упоминание о футболе (кстати сказать, играла я в бейсбол) — повод скорчить очередную гримасу. Главное, заморочить собеседника и повеселиться, пусть и без всякого повода, самой.
Внезапно речь ее становится бессвязной.
— Где это мы? Где мой Такио-тян? Сколько все же ему лет? И кто он, этот Такио? — забормотала бабушка.
В полном изумлении я отправилась в Зал Двухсотлетних поминок. Здесь было посвободнее, а мне требовалось хотя бы дух перевести. К слову, Такио — первая бабкина любовь.
Конечно, до меня доходили слухи, что на двухсотлетнюю панихиду являются ожившие мертвецы. Но. ведь, такая церемония случается не чаще, чем раз в столетие, никто ничего доподлинно не знает: оживают ли только те, кто похоронены неподалеку и имеют возможность прийти на праздник, или покойники воскресают повсюду, но не все получают приглашение и некоторые являются незваными на встречу с живыми? Как бы то ни было, но приезжать на такси из Нагои — такое никакому мертвецу и в голову бы не пришло! Правда, бабушка, похоже, думает иначе.
В Поминальном зале никого из знакомых не оказалось, на глаза попалась только «с младенчества обреченная смерти» госпожа Синэко, чистившая яблоко. Вполне естественно, что она здесь. Помнится, в доме родителей моего отца она была непременной участницей больших поминальных служб и всегда при этом чистила и резала яблоки, угощая гостей. Не только она знала всех присутствовавших на подобных церемониях, но и ее с яблоком в руке запомнили многие и многие. Именно ее привычная фигура должна была нынче служить верной приметой того, что мертвые ожили и присутствуют на поминках. Ни я, ни иные прочие, верно, не могли представить себе Синэко-сан за другим занятием.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Миниатюрные романы Бананы Есимото сделали молодую писательницу всемирно известной. Книги, отмеченные мировыми литературными премиями, стали основой популярных фильмов.Цугуми – имя потрясающе красивой, но хронически больной девочки, осознающей свою физическую слабость и одновременно умение манипулировать людьми. Она обладает странным очарованием, которое и раздражает, и привлекает окружающих. Цугуми будто свободна от любых норм поведения. Она придумывает жестокие шалости, оставив свою самую замысловатую выходку на финал...
Миниатюрные романы Бананы Есимото сделали молодую писательницу всемирно известной. Книги, отмеченные мировыми литературными премиями, стали основой популярных фильмов."N-P" – название последнего сборника рассказов известного японского писателя, написанного на английском языке. Но издать книгу в Японии никак не удается: всех переводчиков, пытавшихся работать над ней, постигала внезапная смерть. Такова завязка нового романа культовой японской писательницы, за который она удостоена премии Финдессимо.
Признанный сюрреалист среди японских писателей. Банана Ёсимото умеет создавать мистический эффект как никто другой.Данная книга представляет собой два исследования понятий «любовь», «память» и «скорбь».Фрейд описывает сверхъестественное как особое ощущение, возникающее, когда объяснимое переплетается с необъяснимым. Банана Есимото, признанный сюрреалист среди японских писателей, умеет создавать мистический эффект как никто другой.Ее последняя книга представляет собой два исследования понятий «любовь», «память» и «скорбь».Если в первом романе героиня приходит к пониманию того, что ее отношения являлись ничем иным, как заполнением пустого места в чужой душе, то во втором реальность примиряет героиню со смертью сестры.
Это роман о том, во что может превратиться жизнь юной девушки, чьи родственницы по женской линии — ведьмы.
Ёко Тавада — звезда первой величины в современной японской литературе. Она родилась в Токио в 1960 году, получила образование в Университете Васэда, а с 1982 года постоянно проживает в Германии. В настоящий момент Тавада живет в Берлине и пишет книги на японском и немецком, выступает как поэт, прозаик, драматург, часто сотрудничает с художниками и музыкантами. По ее либретто написал оперу современный австрийский композитор Петер Аблингер. Тавада — обладательница целого ряда престижнейших премий и наград: премии Акутагавы за лучший рассказ (1993), Адельберта фон Шамиссо за вклад иностранных авторов в немецкую культуру (1996), Дзюнъитиро Танидзаки (2003), Медали Гёте (2005).Настоящее издание является первой отдельной книжной публикацией писательницы в России.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Сборник повестей и рассказов современных писателей Японии, «новая японская проза». В нём с исчерпывающей полнотой представлена вся прозаическая литературная карта японского архипелага, произведения самых различных жанров расходятся по трём основным направлениям: классическая эстетика прекрасного, «ваби»; традиционность и постмодернизм; фантастическое в жизни и литературе. Авторы — разного времени и места рождения, пришли к писательству из разных профессий, занятий, увлечений и разных литературных предпочтений, словом: они не только самураи, они — японцы.