Она и кошки - [58]

Она убрала инструменты и пошла домой. В квартире ждали проголодавшиеся кошки. Как ни странно, прошла тошнота.

— Клин клином, — невесело пошутила она. И все-таки кофе лучше сегодня не пить, чтоб не дразнить желудок. Причесалась, слегка нарумянила восковые щеки, чуть подкрасила губы, но тут же вытерла туалетной бумагой, так как помада подчеркивала морщины и делала лицо похожим на маску. Надо сейчас же выйти и насобирать на пляже побольше камней, чтобы обложить каждое дерево. Тогда все деревья будут казаться одинаковыми, и это их собьет с толку. Кого их? Она об этом не думала. Людей. Врагов. Тех, кто не хочет оставить ее в покое даже теперь. Неожиданно мелькнула мысль: а вдруг это всего-навсего кот или ежик шарили здесь в поисках еды? Ну и что? Все равно могилу Миммо надо защитить, жаль, что она не сделала этого раньше. Время от времени она клала на нее букетик полевых цветов, бугенвиллеи, сорванные ветром. Кто-то вполне мог увидеть и что-нибудь заподозрить.

— Пойдете со мной? — спросила после того, как накормила кошек.

Троица послушно вышла и подождала ее внизу.

На пляже ни души. Тоска медленно шла, собирая подходящие по размеру и цвету камни. Она не смотрела на море и не слышала его. Оно тоже мера окружающей ее пустоты.

Сумка, которую Тоска взяла с собой, оттягивала руку. Сквозь облака проглянул луч солнца, и настроение тут же улучшилось. Она села у забора, закурила, глядя, как играют Пусси и Бисси. Фифи куда-то убежала: наверно, уже соблазняет какого-нибудь кота, даром что хозяйка не видит. Но только позови — явится как штык. Предвидения Тоски сбывались: с каждым днем кошки становились ее тенью, пажами, телохранителями. Она улыбнулась и окликнула братьев. Те мигом подбежали. Погладила, бормоча какие-то ласковые слова, как малым детям. Коты, довольные, вернулись к своему занятию — выискиванию чего-нибудь съедобного среди выброшенных морем обломков.

Солнце светило неярко, но уже хозяйничало на всем небе. И тут она увидела, как с дальнего конца пляжа медленно приближается группа людей, одетых в темное. Они брели по широкой части побережья, что тянулась параллельно автостраде.

Вглядевшись, она узнала старичков, приезжавших на зиму в пансион на окраине городка. Он находился прямо у поворота дороги — последний дом по Аурелии, дальше она бежала уже свободно, если не считать нависавшей справа скалы.

Далекие, но четкие на фоне моря силуэты двигались по берегу поодиночке или парами, тесно прижимаясь друг к другу. Почти все пары — смешанные, но были и две женщины, державшиеся под ручку.

В одежде преобладал темно-серый цвет. Выделялось только несколько коричневых женских пальто и мужская куртка-дубленка. Теперь ей стали видны и лица.

Боже мой, какие унылые неуклюжие фигуры! Бесформенные тела, толстые ноги. Худой мужчина, чуть повыше остальных, казался вождем обезьяньего племени. «Ну и злюка же ты! — упрекнула себя. — Ведь сама идешь той же дорогой. Через несколько лет будешь точно так же ковылять — на распухших ногах и сгорбившись». Неожиданно на берег налетела стая чаек, и группа остановилась посмотреть. До Тоски долетали радостные крики: они звали друг друга, показывали, у какой птицы самые белоснежные перышки, самые большие крылья.

Голоса звучали весело, словно этих старичков больше ничто на свете не занимало, кроме счастливого парения птиц под нежаркими лучами солнца.

Наверно, у них куча болезней, как у меня, решила Тоска и, сама не зная почему, погасила только что зажженную сигарету. Не надо, чтобы они видели, как она дымит. Стало вдруг стыдно за свой конский хвостик, за красный бантик, чересчур яркий фиолетовый свитер. Она ведь совсем из другого круга. Сколько лет отделяют ее от тех старушонок? У некоторых на голове берет или платок, непременно блеклого цвета. Однако, когда группка подошла еще ближе, Тоска разглядела, что одеты все тепло и прилично. У всех хорошие туфли, сумки из настоящей кожи. Откуда же возникшее у нее ощущение грусти? Они же все далеко не бедные, сразу видно. А щемящее чувство не проходит. Они оторваны от большого мира и похожи на седовласых школьников, которых насильно сгоняют в класс. «Старики на берегу моря» — вот от чего становится тоскливо. Интересно, сколько им лет всем вместе… На будущий год, если снова приедут сюда, кого-то уже недосчитаются. Вон того горбатенького, с кривыми пальцами коротышку наверняка загонит в могилу полиартрит. А вот этот толстяк сильно всхрапнет во сне и окочурится…

Тоска представила, как их строгие гробы парят в воздухе, зависнув во время прогулки над теми, кто дожил до следующего года. Нет, даже не гробы, а они сами, души, свободные от одежды и тел, присоединятся к старым друзьям, чтобы повеселиться вместе и подать им знак. Насколько нам известно, люди насовсем не умирают… Она, к примеру, считала, что Марио ей оставил свой голос, беззвучный, спрятанный внутри, ставший частью ее дыхания. И иногда бывает, она думает его мыслями, правда-правда. Что это может означать? Да только то, что он жив в ее сердце.

— А когда я умру, кто вспомнит обо мне, чтобы жизнь моя продлилась хоть немного?