Она друг Пушкина была. Часть 2 - [19]
Александр I давно уже составил «Государственную условную грамоту» — тайную, так и не введённую в России конституцию. Она неведомыми путями попала к Герцену в Лондон и в числе других документов секретной российской истории была им опубликована в 1861 г. (во второй книжке «Исторического сборника Вольной русской типографии»). Отказ Александра от своих либеральных посулов подготовил почву для террора. Он начался с создания военных поселений — сначала северных, затем южных. По плану Аракчеева широкая полоса военных поселений должна протянуться с севера до Чёрного моря, образовав, как сказал Герцен, военную Россию, которая надвое разделит гражданскую. Это была новая, военизированная кабала для крестьянина — и солдат и земледелец в одном лице. Что значительно хуже, страшнее положения крепостных. Унтер-офицер Шервуд-Верный, один из следивших за декабристами агентов, был удостоен невиданной чести — аудиенции самого императора Александра. Он «открыл» царю глаза на взрывоопасность военных поселений: Людям дают в руки ружья, а есть не дают. Что же им ещё остаётся делать? Государь удивился прямоте Шервуда и попросил объяснить ему свою мысль. Унтер-офицер подробно изложил собственные наблюдения. Поселянам приходится кормить свои семейства, офицеров, кантонистов, резервистов. Они заготовляют и перевозят древесину из черкасских лесов, занимаются строительством. Из-за этой повинности не имеют даже тех положенных им на полевые работы трёх дней в неделю. Немало случаев, когда люди умирают с голоду. Министр финансов издал постановление, запрещающее крестьянам продавать хлеб и другую сельскохозяйственную продукцию за пределами своего уезда. А это ограничивает развитие внутренней торговли. За всем этим Шервуд видел злой умысел правительственных чиновников. Устроенный Виттом для императора показной смотр южных военных колоний, как уже говорилось, обошёлся поселянам трёхлетней хозяйственной разрухой.
Либеральное крыло декабристов, кстати, ратовало именно за конституционную монархию. Введение конституции, возможно, отвратило бы само восстание, успокоило бы мятежный дух смутьянов. Александр не внял грозящей опасности. Пушечные выстрелы на Сенатской площади, по словам Герцена, были его меланхолическим и своеобразным реквиемом.
Декабристы, вероятно, не знали о существовании царской «Государственной условной грамоты». Они взялись за подготовку своей конституции. Из-под спуда появился список манифеста Панина-Фонвизина, созданного в 1762 г. по желанию восшедшей на престол Екатерины. Этот проект предвидел учреждение Сената как органа, ограничивающего самодержавие и контролирующего власть императора, и постепенное освобождение крепостных крестьян. Как видим, мечты о свободе народа родились в России задолго до французской революции! Либерализм Екатерины быстро иссяк, и проект Панина был похоронен. Он вновь всплыл в 1773 году, когда братья Панины, княгиня Е. Р. Дашкова, князь Н. В. Репнин составили заговор против Екатерины. Они хотели свергнуть её с престола и передать власть наследнику Павлу. Декабрист Михаил Фонвизин, племянник писателя Дениса Фонвизина, много лет спустя в написанных в ссылке записках рассказал некоторые подробности этой истории. Павел предварительно под присягой принял условия заговорщиков — ввести конституцию. Как водится на Руси, нашёлся изменник — секретарь Никиты Панина П. В. Бакунин. Умная императрица не покарала виновников, напротив, щедро их одарила. Панина оставила канцлером, вдобавок предложила ему пост министра Коллегии иностранных дел, большую сумму денег и новые имения. Великодушие царицы и её подачка обезвредили опасного противника — он больше не вмешивался не в свои дела. Пострадала только одна участница заговора — жена Павла великая княгиня Наталья — при загадочных обстоятельствах она умирает от родов.
Проект конституции принадлежал графу Панину, но изложил её, присовокупил немало своих идей Денис Фонвизин — двадцатичетырёхлетний, уже обременённый славой автор комедии «Бригадир». «Недоросль» принёс писателю новые лавры. Первой, как водится, аплодировала царица. Это и определило успех Фонвизина. Дело было не в таланте — он просто попал в струю. Молодая, просвещённая императрица демонстрировала всей Европе свой либерализм. Старая, освободившаяся от либеральной дури Екатерина покарала другого не менее талантливого «правдолюба» — Радищева — ссылкой в Сибирь.
Введение к манифесту начиналось такими словами: Верховная власть вверяется государю для единого блага его подданных. Удивительно, что эту мысль почти точь-в-точь повторила в своём дневнике Долли Фикельмон. Было ли это плодом её собственных розмыслов или к Фикельмонам попал тайный, сохранённый потомками Фонвизина список «Рассуждения о непременных государственных законах»? Или же… Это «или» могло быть связанным с той загадочной поездкой Пушкина в Бронницы, о которой рассказано во второй главе.
