Она друг Пушкина была. Часть 2 - [13]

[34]

Как видим, графиня была ортодоксальна в вопросах религии. Не просто нетерпимость к исламу истой христианки, но и мировоззрение, сформированное под влиянием великодержавного российского шовинизма. Ещё Александр I поклялся освободить бывшую столицу православной церкви Константинополь от нечестивых. Война России с Турцией имела целью не только освобождение Балкан от турецкого владычества и завоевание новых территорий, но осуществление великой «крестоносной» миссии, завещанной покойным императором. Аракчеевская формула: «Православие. Самодержавие. Народность» выражала суть государственной политики России. Но как ни парадоксально, стала вкоренившейся в сознание народа идеей. Об этом рассуждает в дневнике Фикельмон (запись сделана через несколько месяцев после подписания мира с Турцией):

Император проделал путь из Москвы за 36 часов. Это была головоломная гонка. Его пребывание в Москве оказалось и полезным, и доставило москвичам большое удовольствие. В народе разное толковали об этом внезапном и неожиданном появлении государя. Большинство считало, что императора будут сопровождать все суверены Европы; что вслед за этим из Константинополя будет призван султан, крещён и принят в лоно православной церкви в присутствии этого высочайшего собрания европейских правителей. Идея трогательна и свидетельствует о благочестии, простоте и доброте народа.[35]

Всеобщее воодушевление россиян объяснялось заключённым в сентябре 1829 года мирным соглашением с Турцией.

Графиня Фикельмон внимательно следила за ходом военных событий.

Запись 29 июля 1829 г.: Новости о армиях Дибича и Паскевича одинаково хорошие и блестящие. Первый только что овладел Бургасом, а второй вошёл в Эрзерум в Азии.

Запись 30 августа 1829 г.: Получено сообщение о взятии Дибичем Адрианополя и что его авангард находится в 50-ти или 80-ти верстах от Константинополя.

Мир был подписан 2-го (августа) в Адрианополе. Армия дошла, можно сказать, до Константинополя. Россия сохраняет за собой 4 крепости в Азии; дунайские же — Браила, Гюргево и ещё одна будут оставлены; свободное плавание кораблей по Чёрному морю, 100 миллионов контрибуции — вот результат этого мира. Император воспринял это известие с большой радостью, которую выразил перед всеми находившимися рядом с ним.[36]

2 сентября 1829 г.: Наконец-то прибыло сообщение, что турки признали независимость Греции и все условия, поставленные ей соединёнными силами. Таким образом, эта продолжительная борьба кончилась и увенчалась успехом. Принц Леопольд, владетель Греции, выходит сейчас на сцену; отведённая ему роль трудна, дай Бог, чтобы он сумел исполнять её вдохновенно и успешно!

И вновь к этой теме 20 сентября 1829 г.: Те Deum о мире — благодарственная молитва на Марсовом поле перед всеми войсками и толпой народа. Город вручил 50 тысяч рублей полковнику Чевкину, доставившему эту счастливую весть.

Ещё одна любопытная деталь, имеющая отношение к этому событию: Вчера императрица выкинула. Причиной этого — взволновавшая её весть о мире и ещё несколько неразумных поступков с её стороны. (Запись 25 сентября.)

В течение нескольких месяцев Россия упивалась радостью победы. После торжественного бала у французского посла Мортемара Долли с лёгкой иронией отметила в дневнике: Император был как никогда красив. Вид завоевателя ему очень подходит, и свита красивых женщин, следующая за ним из залы в залу и ловящая каждый его взгляд, полностью оправдывает этот его вид[37].

Но и сама она поддалась всеобщему ликованию. Её записи полны живописными подробностями о пребывании турецких послов в столице. Природная наблюдательность и поэтический талант автора превратили их в уникальный материал. Он воссоздаёт недостающие, канувшие в лету забвения детали мозаичной картины, которую можно было бы назвать «Торжество победителей».

Январь 1830 г.: 28-го утром торжественная аудиенция турецкому посланнику Халил-паше. У Халил-паши красивая голова; он весьма смелый воин, и в 1828 г. именно он овладел в Шумле[38] тем самым редутом, за который русские пролили столько крови. Он — приверженник султана и ревностный новатор. Халил и его свита одеты не по-турецки, не по-ориентальски, а скорее по-венгерски — широкая накидка с золотым шитьём, на голове нечто вроде колпака, довольно безобразного. В манере поведения во время аудиенции и произнесения речи, очень скромной, ощущалось смущение и ещё нечто очень мучительное. Нетрудно было заметить, как он страдает от этого. Они прибыли с задачей уменьшить размер контрибуции, определённой мирным соглашением. Рассчитывают на щедрость императора, чья внешность по-прежнему импозантна и величественна, и он держится с видом завоевателя в присутствии турков. Император Александр, я в этом уверена, улыбался бы милее и приветливее! Но молодость и победы Николая вынуждают нас прощать ему эту сиюминутную гордость, которая в конечном счёте свойственна любому человеческому сердцу![39]

Вечером того же дня во дворце состоялся большой бал. Присутствовало триста человек. Это было величественное торжество. Император решил поразить воображение иноземных гостей роскошью и блеском своего двора. Позднее Долли скажет, что великолепием он напоминает ей персидские чертоги из «Тысячи и одной ночи».