Она друг Пушкина была. Часть 1 - [5]

Ловлю себя на мысли, что без устали могу рассказывать об уникальной для того времени личности российского посла. Как мало мы ещё знаем о многих некогда славных сынах отечества, вершителях истории России, обойдённых или почти обойдённых вниманием историков! Разумовские — увы! — в их числе. Попытаюсь воскресить память хотя бы о тех из них, кто был вовлечён в орбиту жизни Пушкина.

«Временщик» — пророческое слово

В один год с Поэтом умер Григорий Кириллович — последний русский отпрыск ослепительно вспыхнувшего графско-княжеским вельможеством рода Разумовских. Метеором промелькнул этот род на небосводе российской истории, ярко блеснув и быстро угаснув. Всего два его поколения восхищали и удивляли Россию ратными, административными, дипломатическими и любовными подвигами. Всего два поколения! Как подметил большой знаток русской истории XVIII—XIX веков Натан Эйдельман, в этом есть какая-то загадочная закономерность: волею случая высоко вознесённые роды временщиков угасали через два поколения. Может, разгадка в самом слове — временщик, одном из тех удивительно метких и пророческих русских слов: сказано — так тому и быть. Будто подчиняясь этому таинственному закону Провидения, и мои герои — умные, талантливые мужи, наследовавшие здоровую сельскую красоту своих предков от сохи, оставили чахлое, нежизнеспособное потомство или же не оставили его вовсе. Не было законных детей ни у знаменитого любимца Елизаветы и её тайного мужа Алексея Григорьевича — пастушонка и церковного певчего, неимоверным случаем возведённого к ступеням императорского трона. Ни у статного чернобрового красавца, любовника планетарного масштаба выше упомянутого Андрея Кирилловича. Ни у его братьев — Петра, Ивана, Льва. Не продолжили рода и оба сына их старшего брата Алексея Кирилловича.

А как расточительно, с каким размахом начинали жизнь основатели графской династии — фаворит Алексей и его брат Кирилл! Крестьянский сын, подпасок Кирилл взял в жёны троюродную сестру императрицы Елизаветы Екатерину Ивановну из царско-боярского рода Нарышкиных. Этот союз принёс обильный урожай — одиннадцать сыновей и дочерей. И все рослые, статные, чернобровые. Но на двух младших — Григории и Иване — щедрая природа утомилась. Болезненный с детства Григорий рос нервным, угрюмым и в отличие от других братьев и сестёр некрасивым — щупленький, неуклюжий, с изрытым оспой лицом (что не помешало ему иметь двух жён одновременно, начавших из-за него — а может, из-за пресловутого богатства Разумовских — войну, в которую было вовлечено несколько государств Европы). Не вышел лицом, зато удался умом — он стал учёным с европейской славой. Иван же оказался просто выродком — ни наследственного, отразившегося в прозвище, разума, ни здоровья. Ему было десять лет, когда умерла его мать. А отец, президент Российской академии, а позже гетман Малороссии, фельдмаршал, за делами государственной важности, кажется, забыл о его существовании. Дав блестящее европейское образование старшим сыновьям и даже племянникам, младшего Ивана оставил недорослем. Что, впрочем, не стало помехой для получения им высоких чинов (магическое действие фамильного имени!). Но ничего путного из него так и не вышло. Мот, кутила, волокита, картёжник… Беспутная жизнь усугубила «грудную болезнь» и сорока одного года свела его в могилу. Он тоже не оставил наследников.

Сирена большой семьи

Судьба соприкоснула Пушкина со многими представителями второго поколения Разумовских. А с фрейлиной и статс-дамой Натальей Кирилловной Загряжской он даже в родстве состоял — она приходилась Наталье Николаевне Пушкиной тётушкой, то бишь женой её дяди по материнской линии. «Сиреной семьи» величал её отец. За то, что вечно опекала кого-нибудь из своей огромной родни, хлопотала, радела о «родных человечках». Ей обязаны своим фрейлинством и Наталья Ивановна Загряжская — мать H. Н. Гончаровой, и Екатерина Гончарова — роковая свояченица Пушкина.

Суть характера Натальи Кирилловны выразил в нескольких строках Александр Иванович Тургенев: «Вчера скончалась в 7 ч. вечера Н. К. Загряжская, только 3-го дня ввечеру не принимала она и не играла в карты; ещё свидетельницы давно прошедшего не стало. Оригинальный ум и доброта сердца: забавляясь картами — умела находить пищу для доброго сердца, откладывая часть выигрышей бедным»[7]. Европейски образованный А. И. Тургенев слыл выдающимся умом России, его общества искали самые блестящие женщины Петербурга и Москвы. В их числе была и Долли Фикельмон, после первой встречи с ним записавшая в дневнике: Много ума. Он в высшей степени культурен и вполне европеец[8]. И этот замечательный человек любил посещать салон девяностолетней старухи. Весьма существенное свидетельство в пользу незаурядности Загряжской.

Старшая дочь Кирилла Разумовского была богатой наследницей. Замуж вышла по любви за не очень знатного измайловского офицера Н. А. Загряжского. Брак кончился крахом — супруг начал изменять Наталье Кирилловне. Почти тридцать лет терпела она шалости мужа, но наконец прогнала с глаз долой. Поселилась у своей племянницы и воспитанницы Марии Васильевны Васильчиковой, просватанной за гр. В. П. Кочубея. На неё переписала всё своё состояние, довольствовалась скромным содержанием на свои насущные расходы. Славилась своими причудами, независимостью, строптивостью, но и добродушием нрава. Современник Пушкина, завсегдатай её салона В. И. Сафонович рассказывал, что она отказала от дома царскому любимцу, военному министру А. И. Чернышёву за то, что упёк на каторгу своего родственника, декабриста графа 3. Г. Чернышёва, и завладел его имуществом. Она любила карточную игру, но большей частью проигрывала. Многие черты её характера заимствовал Пушкин для своей «Пиковой дамы». Поэт познакомился с Натальей Кирилловной в июле 1830 г. Возвратившись в Петербург после обручения с Натальей Гончаровой, почёл первейшим долгом навестить её родственников.