Она была актрисою - [16]

— Вы о чем, Кирилл?

— Там лежит его тело, — прошипел он. — Наверное, надо вызвать милицию?

— Чье тело?

— Да его, Преображенского, черт бы его побрал!

— В смысле… почему тело? Что вы имеете в виду, Кирилл? Пьяный?

— Скорее мертвый.

«Неужели повезло?» — мелькнуло в мозгу Виктории Павловны, но тут алкоголь мигом развеялся, и она негромко вскрикнула.

— Уверены, что он мертв? — раздался из-за плеча флегматичный голос Обалдевшего поклонника.

— Ну… мне так показалось… я не знаю… голова…

— Отведите меня туда, я посмотрю.

Кирилл нетвердыми шагами двинулся к выходу из буфета, за ним Игорь Витальевич, следом Вика. Они дошли до подсобки, и Кирилл мрачно информировал:

— Там.

Вика заглянула и в ужасе закрыла лицо руками. Усомниться в смерти Евгения Борисовича было трудно — его голова превратилась в кровавое месиво. Что касается причины смерти, та тоже не подлежала сомнению — тяжеленный металлический блок. Когда-то он использовался для смены декораций, но затем вышел из строя и был перенесен сюда. Упав, блок по нелепой случайности придавил Преображенского, почему-то оказавшегося здесь в такой неподходящий момент.

— Кирилл Андреевич, вот телефон, по которому надо позвонить. Скажете, что Талызин просит срочно приехать. Запомнили — Талызин? И никому пока ни слова. Незачем создавать панику.

Кирилл кивнул и исчез. Вика на секунду открыла лицо и тут же снова его закрыла. Зрелище было непереносимым. Нет, пусть он был сволочью, пусть собирался разрушить Викину жизнь, но подобной участи не заслужил!

— Присядьте, Виктория Павловна. Вот так. Отсюда тела не видно. Мы должны побыть здесь до приезда группы. Страшная трагедия!

Виктория Павловна осторожно опустила руки. Да, тела отсюда не видно.

— Кошмар, просто кошмар! — вне себя, выкрикнула она, но тут ее ум прояснился достаточно, чтобы созрел вопрос.

— А кто вы, Игорь Витальевич? Почему вы… ну…

— Так получилось, что я — следователь прокуратуры.

— Вы? — не поверила Вика. — Следователь?

— Да.

— И… и зачем вы тогда… зачем вы ходите к нам? У нас тут все хорошо… было.

— Ну, Виктория Павловна, следователь ведь тоже человек и имеет свои увлечения. Я люблю театр, а живу здесь поблизости. Услышал, что тут выступает сам Преображенский, пришел посмотреть. Ваша постановка «Лира» очень мне понравилась. Если откровенно, я не сторонник всяких там новомодных штучек. Наверное, я консерватор. По крайней мере, предпочитаю традиционные постановки. Вот и стал по возможности посещать ваши спектакли. А цветы — знак моего к вам уважения. Я ведь знаю, что вы — не только режиссер, но и душа этой студии. Все держится на вашем энтузиазме, вашем таланте. А цветы почему-то дарят исключительно актерам. Не очень-то справедливо, правда? А я во всем люблю справедливость.

Игорь Витальевич объяснял размеренно, несколько монотонно, и от этого Вика понемногу успокаивалась. К тому же слова следователя бальзамом омывали ее раны. То-то же, есть люди, восторгающиеся ее талантом, а этот самодовольный кретин уверял, будто таланта нет! Впрочем, она быстро вспомнила, что самодовольный кретин лежит в двух шагах с раздробленной головой, и мысли приняли другое направление.

Итак, бедный Евгений Борисович погиб. Интересно, успел ли он сделать свое черное дело и раскритиковать гостям Викину постановку? Хотя неважно. Если и да, то теперь эти высказывания померкнут по сравнению с ужасной вестью. Хотелось бы знать, как повлияет случившееся на резонанс премьеры? Конечно, нехорошо так думать, но Преображенскому уже не поможешь, а жизнь продолжается. Наврать бы, что он умер от сердечного приступа! Очень романтично, прямо как Мольер — почти на сцене. Все газеты с восторгом бы описали, а заодно похвалили спектакль. Но врать бесполезно, шила в мешке не утаишь. Все-таки удивительно беспокойный он был человек, умел доставлять хлопоты окружающим! Какой черт занес его в подсобку? Какой черт не закрепил как следует блок? Словно нарочно — вчера забыли прикрыть люк, сегодня — новая напасть. И, что характерно, оба раза именно с Евгением Борисовичем. Не мытьем, так катаньем он должен был оказаться в центре внимания! Но теперь это — в последний раз. Не устраивать ему больше скандалов, не произносить монологов ни на сцене, ни в жизни, не притягивать зрителей гениальной игрой. Как он играл сегодня, уму непостижимо! Неужели больше никогда, никто этого не увидит? Несправедливо все-таки устроен мир! Почему люди умирают, не успев полностью реализовать себя? Его дар был в самом расцвете.

Додумать до конца Вике не довелось — прибыли вызванные Кириллом милиционеры. Они обращались к Талызину с почтением, весьма ее удивившим. Тщательно осмотрев подсобку, заинтересовались блоком. Виктория Павловна не слишком-то разбиралась в технике, о чем честно и сообщила. В свое время ей хватило информации, что блок не работает, поэтому она попросила мужчин перенести его сюда. Кого именно? Наверное, Кирилла с Денисом. Да, Кирилл?

Тот неохотно согласился. Но, можете быть уверены, блок они хорошенько закрепили. Он, Кирилл, лично проверил надежность конструкции, Денис вам подтвердит! Кто мог ее разрегулировать? Ну, например, Тамара Петровна Полякова. Подсобка — ее вотчина, она тут днюет и ночует. Разумеется, она не стала бы портить что-нибудь нарочно, но женщина есть женщина, от нее нельзя требовать понимания важности определенных вещей, очевидных любому мужчине.