Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - [289]

— Вот что я скажу тебе о моей палице, царь! — отвечал Галаци. — Силой этой дубины я охраняю свою жизнь. Без дубины всякий охотно отнимет ее у меня, дубина мой хранитель, а не я ее!

— Никогда еще не был ты так близок к тому, чтобы лишиться и дубины, и жизни! — сказал Динган сердито.

— Очень возможно, царь! — отвечал Волк. — Я знаю, что когда наступит мой час, без сомнения, хранитель перестанет охранять меня!

— Странные вы люди! — проговорил Динган. — Откуда пришли вы теперь, какое дело привело вас в жилище Слона?

— Мы были в далекой стране, царь! — отвечал Умелопогас. — Мы бродили в чужих краях, чтобы отыскать цветок в дар царю, во время наших поисков мы истоптали большой сад свациев, а вот перед тобой люди, которые обрабатывали сад, — и он указал на пленных. — За краалем стоит скот, при помощи которого сад вспахивался!

— Хорошо, Убийца! Я вижу садовников и слышу мычание стад, но где же цветок? Где Цветок, который вы пересадили из земли свациев? Может быть, то была Лилия?

— Действительно, то была Лилия, царь! Но увы! Лилия завяла, остался один стебель, побелевший и увядший, как кости человека!

— Что ты хочешь сказать? — спросил Динган, вскакивая на ноги.

— Ты скоро узнаешь! — отвечал Умелопогас. Он тихо отдал приказание вождям, стоящим за ним. Из рядов его войск выбежало вперед четыре человека. На плечах они несли носилки, на которых лежал сверток их сырых воловьих шкур, туго стянутый ремнями. Воины отдали честь царю и положили перед ним свою ношу.

— Разверните! — приказал Убийца. Они развернули шкуры. В них обсыпанное солью лежало тело девушки, когда-то высокой и стройной.

— Вот лежит стебель Лилии, царь! — сказал Умелопогас, указывая на нее топором. — Если цветок ее еще существует, то во всяком случае, не здесь.

Динган пришел в ярость, но беде помочь никто не мог. Лилия умерла, виновник ее смерти погиб также и не мог более искупить свою вину.

— Уходите отсюда, вы и ваш народ! — сказал он братьям-волкам. — Я беру себе скот и пленных. Будьте благодарны за то, что я не отнимаю у вас жизни. А стоило бы! Ведь вы осмелились воевать без моего разрешения! А кроме того, вы повели войну неудачно и принесли мне только труп той, которую я желал получить!

Когда царь сказал, что мог бы отнять жизни у всего народа Секиры, Умелопогас мрачно улыбнулся и взглянул на свои войска. Отдав честь царю, он повернулся, чтобы идти. Но в эту минуту из рядов его воинов выскочил человек и обратился к Дингану.

— Разрешишь ли мне сказать правду, о царь, а затем отдохнуть в тени твоей?

Это был вождь, который командовал стражей в ночь, когда три человека вышли из пещеры, а вернулись всего двое, тот, которого Умелопогас лишил почетного места.

— Говори, тебе нечего бояться, — отвечал Динган.

— Царь, уши твои выслушали ложь! — сказал воин. — Послушай меня, царь! Я был начальником стражи у выхода из пещеры в ночь избиения галакациев. Три человека подошли к выходу из горы — Булалио, Галаци-волк и еще один — высокий, стройный, он нес щит перед собою. Когда этот третий проходил сквозь ворота, плащ, надетый на нем, задел меня и открылся. Под плащом скрывалась не мужская грудь, царь, то была женщина, почти белая и очень красивая. Поправляя плащ, она опустила щит. За щитом скрывалось не мужское лицо, царь, но лицо девушки прекраснее луны, с глазами, блестящими, как звезды. Три человека вышли из пещеры, царь, но вернулись только двое, я смотрел им вслед, и мне казалось, что я вижу, как их третий спутник бежит по равнине, быстро, как бегают девушки, царь. Кроме того, Слон, Булалио солгал мне, когда я спросил его о третьем человеке, вышедшем из ворот. Он уверял, что выходило только двое. Также он не призвал пленных, чтобы опознать девушку, теперь, конечно, слишком поздно, человек же, лежащий рядом с нею в пещере, был убит не Галаци, он был убит перед пещерой ударом дубины воина-галакация. Я своими глазами видел, как он пал мертвым, и сам заколол его убийцу. Еще, царь мира, знай, что лучшие пленные и лучший скот не приведены тебе в подарок, — их послали в крааль Булалио, вождя племени Секиры. Все это я рассказал тебе, о царь, потому, что сердце мое не любит лжи. Я сказал правду и теперь прошу защитить меня от свирепых и жестоких братьев-волков!

Пока говорил изменник, Умелопогас продвигался все ближе и ближе к нему, пока не остановился так близко, что мог прикоснуться к нему вытянутым копьем. Никто не замечал этого, исключая меня, Мопо, да еще, может быть, Галаци. Все следили за выражением лица Дингана, как люди следят за грозой, готовой разразиться.

— Не бойся братьев-волков, воин! — проговорил Динган, страшно вращая красными глазами. — Лапа льва охраняет тебя, слуга мой!

Еще царь не кончил своей речи, как Убийца подпрыгнул к изменнику, не говоря ни слова. Глаза его были страшны. Он подскочил к нему, схватил его руками, не поднимая оружия, и, используя свою необыкновенную силу, сломал его, как ребенок ломает палку, — не знаю как, все произошло слишком быстро. Он сломал его и, высоко подкинув мертвого, бросил к ногам Дингана и вскричал громко:

— Вот твой слуга, царь! Действительно, теперь он отдыхает в твоей тени!