Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - [287]

Вожди ему отвечали:

— Вероятно, все случилось, как ты говоришь, и мы ничего изменить не можем. Динган обойдется и без невесты!

С этим толкованием исчезновения Лилии согласились все, кроме того человека, который командовал стражей, когда Умелопогас, Галаци и третий их спутник вышли из пещеры. Этот вождь ничего не говорил и никого не посвящал в свои мысли. Ему казалось, что он ясно видел трех, а не двух людей, выходящих из пещеры. Ему казалось также, что плащ на третьем человеке немного приоткрылся, когда тот проходил мимо него, и под плащом он угадал облик прекрасной женщины и увидел блеск женских глаз — больших и темных, подобных глазам серны.

Этот вождь заметил, что Булалио не привел никого из пленных, чтобы тот признал в убитой девушке Лилию, что факел колебался взад и вперед, когда освещал ее труп, хотя рука Убийцы никогда не дрожала. Все это вождь подметил и не забыл.

Случилось же так, что во время обратного путешествия, отец мой, Умелопогасу пришлось сделать строгое замечание этому вождю, который хотел отнять у другого долю военной добычи. Он резко поговорил с ним, устранил от командования частью и назначил другого на его место. Кроме того, он отнял у него скот и отдал тому, которого тот хотел ограбить.

Наказание было заслуженное, но вождь этот затаил обиду и настойчиво вспоминал о третьем человеке, прекрасной женщине, которая вышла из пещеры и больше в нее не вернулась.

В тот же день Умелопогас решил посетить крааль, в котором жил Динган. С собою они вели большое количество скота в подарок царю и множество пленных молодых женщин и детей. Умелопогас хотел умилостивить сердце Дингана, раз не мог привести ту, которую обещал, — Лилию, цветок из цветков. Умелопогас был очень осторожным и мало верил в доброту царей, а поэтому как только достиг границ земли Зулу, он отослал лучший скот и самых красивых девушек и детей в крааль народа Секиры у Горы Привидений. Обиженный и наказанный бывший вождь заметил также и это.

В то прекрасное утро я, Мопо, сидел около Дингана. Я продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне с той минуты, как я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умелопогас же вошел в крааль Дингана на следующий день после убийства анабоонов.

Динган в мрачном настроении искал случая чем-нибудь развлечься. Он вспомнил о белом человеке, который с молитвой явился в крааль для того, чтобы научить зулусов поклоняться другим богам, непохожим на ассегаи и царей. Доктор молитвы был хороший человек, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его. Индунам также учение это не понравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, царя над царем и учит миру тех, чье ремесло — война. Динган послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу, считая себя самым умным из людей. Белый человек явился, он был бледен. Он видел, что случилось с бурами, и ему, сердцем кроткому, подобные зрелища были ненавистны. Царь пригласил его сесть и начал так:

— Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершали злые поступки при жизни. Известно твоей премудрости, не там ли находятся мои предки?

— Я не могу узнать этого, царь! — отвечал Доктор молитвы. — Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивает, грабит, притесняет невинных и лжесвидетельствует при жизни, попадают после смерти в огненное место!

— Насколько мне известно, предки мои совершали все эти проступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда. Я хочу после смерти соединиться с отцом и дедами. Но я думаю, мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!

— Каким образом, царь?

Динган хотел подставить ловушку Доктору молитвы. В центре открытой площади, где совершались события с бурами, он велел сложить огромный костер, снизу которого положили хворост, а на хворосте — бревна и даже целые деревья. Таким образом, среди площади лежало возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.

— Ты увидишь сам, белый человек! — отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник. Затем он призвал полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, тех самых, которые перебили буров.

Огонь начал яростно разгораться, полк вошел и стал рядами перед Динганом. Хотя мы сидели в ста шагах от костра, жара была невыносимая, когда ветер дул в нашу сторону.

— Скажи, Доктор молитвы, неужели огненное место жарче этого костра? — спросил царь.

Белый человек отвечал, что ему неизвестно, но костер действительно горит жарко.

— Я покажу тебе, как я выберусь из огненного места, если мне суждено будет лежать на таком огне, — даже если он в десять раз будет пылать жарче. Слушайте, дети мои! — вскричал он, вскакивая с места и обращаясь к воинам. — Вы видите этот костер? Бегите и затопчите его своими ногами. Где теперь бушует огонь, пусть останутся черная зола и уголья!

Белый человек поднял в ужасе руки и стал молить Дингана отменить свое приказание, которое повлечет за собой смерть многих людей, но царь велел ему замолчать. Тогда тот поднял глаза вверх и стал молиться своим богам. С минуту воины в недоумении смотрели друг на друга, огонь бешено ревел, высоко поднимался к небу, а над ним и вокруг него плясал горячий воздух. Но начальник отряда громко закричал: