Он ждет - [9]

Я быстро спустился вниз и лег в постель, проклиная свои расшалившиеся нервы и дурацкие сны. Но стоило мне задремать, как снова к кровати подкрался странный незнакомец и, склонив надо мною громадную голову, настойчиво зашептал в ухо: «Мне нужно твое тело. Я хочу спрятаться в него. Я слушаю. Я жду». Господи, какая чепуха лезет мне в голову! И сон глупый, и слова эти — тоже.

И вновь этот странный запах, который был в комнате там, наверху. Сейчас он мне показался даже более резким, чем прежде. А когда я проснулся утром, в спальне стоял все тот же запах.

Медленно, точно луна, встающая в тумане над июньским морем, проникала в сознание мысль, что таинственная моя зависимость от этого дома не исчерпывается расстроенными нервами и сомнамбулическими видениями. Этот дом словно опутал меня тонкой, невидимой сетью. Я не в силах выскользнуть из нее, даже если бы пожелал. Он удерживает меня, он не хочет выпускать меня из своего плена.

Сегодня утром принесли письмо из Адена, которое переслали сюда с Эрлз-Корт-роуд, где я прежде снимал комнаты. Письмо от Чаптера, моего бывшего однокашника по Тринити, он теперь возвращается домой с Востока. Я послал ему свой адрес в отель, который он указал, «до востребования».

Как я уже упоминал, мои окна выходят в переулок и мне отлично видно всех, кто приходит к нам в дом. Сегодня утром, когда я писал, за окнами послышались шаги, вселившие в меня смутную тревогу, почему — сам не знаю. Подойдя к окну, я увидел, что внизу стоит незнакомый человек и ждет, когда ему откроют. Мне бросились в глаза широкие плечи, лоснящийся цилиндр и застегнутое на все пуговицы пальто. Больше ничего не было видно. Вскоре дверь отворилась, и не ошибусь, если скажу, что испытал нервный шок, услышав, как мужской голос спрашивает: «Что, мистер у себя?», называя мое имя. Ответа я не разобрал, видимо, он был утвердительный, ибо незнакомец вошел и дверь за ним затворилась; я ждал шагов на лестнице, но тщетно — никто ко мне не поднимался. Это так поразило меня, что я открыл дверь и выглянул: никого. Я пересек узкую площадку и посмотрел в окно, из которого виден весь переулок: вокруг ни души. Тогда я не поленился спуститься в кухню и поинтересовался у хозяйки, не спрашивал ли меня только что некий джентльмен.

Странная, вымученная улыбка появилась на ее сером лице:

— Нет!

Состояние моей нервной системы внушает мне неподдельную тревогу. Сны снами, но прежде мне никогда ничего не снилось средь бела дня.

С нетерпением ожидаю приезда Чаптера. Он славный малый, энергичный, пышущий здоровьем. Нервы у него, кажется, вообще отсутствуют, как, кстати, и воображение. Ко всему прочему у него две тысячи фунтов годового дохода. Время от времени он делает мне заманчивые предложения. Последний раз звал меня путешествовать в качестве его секретаря. Разумеется, это не что иное, как деликатный способ оплатить мои расходы и дать мне возможность иметь карманные деньги. Предложение его я, конечно же, отверг. Предпочитаю сохранить его дружбу. Женщины между нами никогда не стояли, а вот деньги — совсем иное дело. Но я этого не допущу. Чаптер постоянно подшучивает над тем, что он называет моими «причудами», ибо сам он обладает лишь убогой фантазией «здравомыслящего человека». Однако, если подвергают осмеянию этот явный его недостаток, он гневается. У него психология вульгарного материалиста — препотешная вещь. Мне будет большим облегчением услышать приговор его холодного ума обо всем, что касается тайн этого дома, в которые я не замедлю его посвятить.

В своих торопливых записках я не дал места тому, что больше всего удивляет меня. По правде говоря, мне страшно доверить бумаге то, что неустанно силюсь я вытеснить из своего сознания, не давая ему обрести четкую форму. Увы, старания мои тщетны, и то неведомое, чего я так страшусь, день ото дня становится ощутимее.

Теперь, решившись прямо заговорить о том, в чем мне страшно признаться даже самому себе, я понял, что сделать это гораздо труднее, чем мне представлялось. Как полузабытая мелодия, которая вертится в голове, но исчезает, лишь только вы хотите напеть ее, так и мысли эти гнездятся где-то у меня в глубинах подсознания, вне досягаемости рассудка, и не желают выйти на свет. Притаились, готовые к прыжку, но — ни с места.

Вот какое путающее открытие я сделал: в этом доме, если мой ум не поглощен работой, в него вселяются мысли и образы, которые не принадлежат мне! Странные, совершенно чуждые моему сознанию мысли возникают у меня в голове. Не важно даже, что за мысли — главное, они мне совершенно чужды. Особенно упорно они одолевают меня, когда я отдыхаю и ум мой ничем не занят — например, когда мне случается задремать у огня или когда я сижу с книгой, которая не захватывает моего внимания. Вот тут-то они и появляются, и мне становится не по себе. Порой они бывают невыносимо навязчивы, и тогда мне кажется, что некто неведомый подле меня думает вслух.

Верно, и нервы, и печень у меня сильно расстроены. Следует более усидчиво работать и почаще бывать на свежем воздухе. Эти чужие мысли никогда не приходят мне в голову, если я занят делом. Однако они все время рядом, всегда наготове и только ждут своего часа.