On the wild side - [6]

"Пошел на хуй. Лимон, не учи меня".

"Распустился ты, -- сказал я. -- Ругаешься как извозчик. Разве главе космо-гонической школы подобает так ругаться?"

Следует сказать, что Алекс действительно объявил себя однажды главой космогонической школы в живописи. Я думаю, и сам Алекс не знал, что это такое, но стать главой школы ему было необходимо, он считал, что это респектабель-но.

"Научили тебя во Франции... -- разочарованно-презрительно протянул Алекс. -- Интеллигентным стал... Точно, -- сказал он, обращаясь уже к Элиз. -- Там все такие, как Лимон, любят попиздеть... Потому я и сбежал оттуда".

Самого Алекса упрекнуть в интеллигентности трудно. За десять лет жизни во Франции Алекс едва научился лепетать по-французски, и я его за это подсозна-тельно презирал, справедливо считая его человеком ограниченным и нелюбопыт-ным, хотя и талантливым. Но талант должен развиваться, а какое развитие, если Алекс не читает, с новыми людьми не встречается, а только механически произво-дит свои картины, сидя взаперти, окруженный казаками и другой русскоговорящей челядью.

По лестнице, громко гогоча, спустился казак, а за ним, пьяно улыбаясь, спустилась голая ниже пояса Леля, держа в руках свои мокрые штаны. Она была без трусов и, спускаясь, поглаживала светлый треугольник волос в месте схожде-ния ног.

"Ты почему, сука, голожопая? -- засмеялся Алекс. -- Почему она без шта-нов?" -- обратился он к казаку.

"Не хочет мой халат одевать. Говорит, что халат воняет и слишком боль-шой для нее..." -- прохохотал казак, содрогаясь могучей грудью.

"А что, я тебе не нравлюсь такая?.." -- криво усмехнулась Леля и, подтянув мышцы ягодиц, прошлась мимо стола, за которым мы сидели.

"Вот мы сейчас тебя выебем, пизда, тогда доходишься!" -- с видимым от-вращением пригрозил Алекс.

Леля, хотя и миниатюрная, сложена очень пропорционально, и если не смотреть на ее пьяную физиономию (всегда, когда она сильно напивается, кончик носа у нее краснеет и лоснится), эстетически представляет из себя совсем не не-приятное зрелище. Леля продефилировала мимо нас и села на свое прежнее ме-сто, но затем пересела вдруг на место отсутствующего грузина и, обнаружив, что в его темного стекла бокале есть вино, выпила его залпом. "Еще выпить хочу... -- объявила она капризно. -- Дайте выпить!"

"Сейчас Шалва принесет, -- успокаивающе сообщила Элиз подруге. -По-дожди".

К ногам Лели подошел вдруг доселе мирно спавший в одном из углов жир-ный бульдог Алекса и, заинтересованно обнюхав ее ноги, встал на задние лапы, а передние положил на стул и потянулся морщинистым свиным носом к ее пиз-де.

"Фу, дурак!" -- взвизгнула Леля.

"Выеби, выеби ее, Фунт! -- обрадовался Алекс. -- Покажи ей, засунь ей шершавого в шахну!.."

Все мы, включая Элиз, обрадовались неожиданному развлечению и стали заинтересованно наблюдать за Лелей и Фунтом.

"А что... -- начал я к своему собственному полному недоумению. -- Слабо тебе, Лельчик, поебаться с бульдожкой?.." -- Очевидно, я был все еще зол на ал-коголичку за ее приседания на улице или, может быть, мне просто захотелось ее спровоцировать на невинное зрелищное мероприятие. Не знаю, я схулиганил, а уж потом подумал.

"Ни хуя не слабо... -- возразила Леля, споткнувшись на букве с в "слабо". Очевидно, стакан вина, принадлежащего грузину, шибанул ей в голову. -- Не слабо, -- повторила она и, соскользнув со стула, вдруг опустилась на сияющий паркетный пол голым задом и раздвинула ноги. -- Иди, иди сюда, милый!" -по-звала она отшатнувшегося было бульдожку. Бульдог засопел и с удовольствием ткнулся носом в Лелину пизду, обнюхивая.

"Га-га-га-га!" -- смущенно загрохотал казак и расстегнул еще одну пуговицу на своей клетчатой рубахе, уже и без того обнажавшей его пузо.

"Ну и блядь! -- криво усмехнулся Алекс. -- Сказано, русская баба и со свиньей ляжет. Ну, Фунт, покажи ей, какие мы... Воткни ей по самые уши!"

Бульдог в явном замешательстве не знал, что ему с Лелей делать. В конце концов, не отнимая носа от Лелиной пизды, он пристроился пузом на одну из ее ляжек и быстро-быстро задрожал по ней.

"Не так, не так, маленький дурачок... -- ласково проговорила Леля и схвати-ла Фунта за передние лапы, потянула его на себя, на живот. -- Сюда, дурачок, сю-да иди..."

Казак засопел, и лицо его вдруг сделалось темно-красным, он, не отрыва-ясь, глядел на копошащихся бульдога и Лелю. Элиз, привыкшая, очевидно, ко всему, хихикала. Я? Я думаю, что я чуть натянуто улыбался. Алекс с ухмылочкой превосходства покачивал головой и повторял: "Ну что, бля, возьмешь с русской бабы..." Однако, зная Алекса очень хорошо, я понимал, что ситуация ему, в об-щем-то, нравится.

Бульдог сопел, как первый паровоз братьев Черепановых... Леля продол-жала ласковым шепотом давать бульдогу советы. Шуточка переставала быть смешной. Ебаный зверь был, кажется, по-настоящему возбужден. Не совсем было понятно, попал ли он своим бульдожьим членом в Лелю... Мне, во всяком случае, с моего стула видно не было, ко мне Леля лежала боком.

По-видимому, не я один почувствовал, что шутка уже пересекла границы смешного и переходит в нечто иное по характеру, потому что Элиз встала и, по-дойдя к Леле, наклонившись, схватила ее за руку. "Вставай, хватит хуйней зани-маться!" -- раздраженно сказала она. Бульдог поднял голову на Элиз и вдруг за-рычал.