Он сказал «нет» - [40]

«Чем же заняться? – думала Кэтрин. – Может, ответить на письма Сары и Вероники? Ведь я им не писала несколько недель». Но писать письма ей тоже не хотелось. Вернее, не хотелось рассказывать подругам про графа. Конечно, она непременно о нем напишет, но только после того, как он уедет.

В конце концов, Кэтрин решила, что у себя в спальне можно скучать с таким же успехом, как и в любой комнате. Она направилась к себе и в коридоре встретила Пека. Тот улыбнулся и сообщил:

– У милорда закончились сигары, и он сказал, чтобы я немедленно отправился в город и купил их.

– У моего отца есть сигары, – сказала Кэтрин. – Они хранятся в специальной коробке в библиотеке.

Пек покачал головой и пробормотал:

– Граф особенно настаивал, чтобы я не злоупотреблял гостеприимством сэра Хардвика и не брал его сигары. В общем, я еду в Уинчком.

Кэтрин улыбнулась, впервые за последние дни.

– Вы уже давно служите у графа, не так ли?

– Я находился в услужении у его отца. Когда я поступил на службу к старому графу, нынешний граф еще лежал в колыбели. С тех пор прошло много лет.

Кэтрин не хотела думать о детстве Грэнби. Ей вообще не хотелось о нем думать. Немного помолчав, она сказала:

– Я уверена, что вы найдете все, что вам надо, в табачном магазине Молбейна. Он находится на той же улице, что и гостиница «Белый лев», недалеко от парка.

– Благодарю вас, мисс. – Пек в очередной раз откланялся и направился к лестнице.

Кэтрин снова зашагала по коридору. Проходя мимо двери лорда Грэнби, она услышала его голос.

– Черт побери, – ворчал граф, – проклятые бинты.

Кэтрин в растерянности остановилась. Она поняла, что графу требовалась помощь, но ей не хотелось заходить – слишком свежа еще была в памяти их последняя встреча. Грэнби снова разразился проклятиями – было очевидно, что он ужасно нервничал. В конце концо, в Кэтрин не выдержала и тихонько вошла в комнату. Граф сидел на кровати и пытался освободиться от бинтов.

– Нет-нет, позволь мне, – сказала Кэтрин. – Перестань размахивать рукой, так ты делаешь только хуже.

– Вряд ли может быть еще хуже, – пробурчал Грэнби. – Я не хочу обидеть твоего отца, но меня уже мутит от этой комнаты.

– В этом нет ничего обидного, – ответила Кэтрин. – Сиди спокойно. Я должна найти ножницы. Ты все запутал, узел стал еще туже:

Кэтрин направилась к шкафу; граф внимательно наблюдал за ней. Сегодня на ней было зеленое платье, и она выглядела в нем очень мило. Волосы же, как и в прошлый раз, были собраны на затылке, только теперь они были перетянуты зеленой лентой, в тон платью. Грэнби невольно улыбнулся: ему вдруг пришло в голову, что если повезет, то он пополнит свою коллекцию зеленой лентой. Синяя лежала в одном ящике с его запонками – этот сувенир он решил сохранить на память о своей необычной поездке в Стоунбридж.

Тут Кэтрин подошла к нему с ножницами и чистыми бинтами в руках.

– Ты избегала меня? – спросил Грэнби.

– А ты ожидал другого? – ответила она вопросом на вопрос. – У меня были достаточно веские основания, чтобы избегать тебя. Ты злишься, поскольку Ураган принадлежит мне, и ты не можешь купить его ни за какие деньги.

– Ты обманула меня.

– Да, обманула, но я прошу у тебя прощения. Я понимаю, что поступила не очень хорошо, но тогда мне казалось, что я все делаю правильно.

Кэтрин покосилась на окно. За окном сияло солнце, и мелодично пели птицы. Стоял чудесный летний день.

– Лучше бы ты лежал у окна, – пробормотала девушка. – На солнце ты быстрее бы поправился.

Грэнби мысленно усмехнулся. Ему подумалось, что для выздоровления лучше всего помогли бы объятия, но, увы, он не мог себе этого позволить. Все последние дни граф постоянно думал об этой девушке и находил тысячи причин, по которым ему следовало от нее отказаться. Впрочем, это не означало, что он должен был отказываться от мести.

Разумеется, он обдумывал план отмщения, но пока что не пришел к какому-либо окончательному решению. Что ж, если здесь, в Стоунбридже, ему не представится подходящий случай, он вполне может дождаться начала лондонского сезона. Граф был уверен, что непременно встретит там Кэтрин.

Думая об этом, Грэнби постарался не обращать внимания на то, как участился его пульс, когда девушка склонилась над ним. Осмотрев его плечо и руку, она вдруг спросила:

– Почему ты снимал повязку?

– Хотел втереть мазь, – проворчал граф. Он покосился на столик – на нем стоял таз с теплой водой, а в тазу лежала желтая бутылка. – Пек собирался это сделать, но мне пришлось отправить его за сигарами.

– Только сиди спокойно, – предупредила его Кэтрин. – Я сейчас разрежу бинты.

Грэнби молча кивнул.

На нем не было ни рубашки, ни обуви, только штаны и чулки. Кэтрин старалась не замечать, как дьявольски привлекательно он выглядел, но это было невозможно. Опухоль на левой руке уменьшилась, и синяки начали сходить. Изменения к лучшему сделали ее пребывание в комнате еще более опасным. Полуобнаженный, Грэнби представлял собой замечательный образец мужской красоты, а Кэтрин уже поняла, что не может противостоять подобному соблазну. Но с другой стороны, ему требовалась помощь.

Она разрезала бинт чуть ниже тугого узла, а потом осторожно сняла повязку и бросила ее в корзину, стоявшую недалеко от кровати. В ярком свете, льющемся в окно, Кэтрин увидела, что цвет волос на его груди был немного темнее, чем на голове. Девушка посмотрела на два плоских мужских соска, потом перевела взгляд на нижнюю часть живота, твердую и мускулистую. Когда Кэтрин подняла глаза, она увидела ужасные синяки, покрывавшие левое плечо, – их цвет варьировался от ярко-бордового до желто-зеленого.