Он сказал «нет» - [38]

Когда же Грэнби наконец прервал поцелуй и отстранился, у девушки из горла вырвался тихий возглас сожаления. Заглянув в глаза графа, Кэтрин увидела, что он снова ей улыбается, и она улыбнулась ему в ответ. Затем вдруг наклонилась и осторожно прикоснулась губами к его больному плечу. Грэнби затаил дыхание, а Кэтрин принялась покрывать поцелуями его плечо, ключицу и грудь.

Граф судорожно сглотнул и стиснул зубы. «О Боже, понимает ли эта девочка, что она со мной делает?» – подумал он, почувствовав, что его вновь переполняет желание. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Кэтрин же, целуя его в шею, сказала себе: «Еще один поцелуй, теперь уже последний – и все».

И тут в дверь постучали.

– Пек, черт его побери, – проворчал Грэнби. Кэтрин тотчас отпрянула. Она прекрасно понимала, что вела себя дерзко и безрассудно, но нисколько об этом не жалела. Намереваясь открыть дверь, девушка встала с кровати, но тут из-за двери послышался голос:

– Лорд Грэнби, это Хардвик. Я хотел бы сказать вам несколько слов.

– О Боже, отец, – выдохнула Кэтрин.

– В гардеробную, – прошептал граф. – Закрой дверь – и ни звука.

Кэтрин бросилась в соседнюю комнату и осторожно прикрыла за собой дверь.

– Входите! – тотчас же раздался голос Грэнби.

Притаившись у самой двери, Кэтрин прислушивалась. Она машинально откинула назад волосы и в ужасе замерла. Синяя лента! Если лента осталась на полу у кровати, то отец может заметить. Неужели заметит? И что он в таком случае подумает?

– Как вы себя чувствуете? – спросил сэр Хардвик.

– Уже лучше, – ответил Грэнби. – Опухоль спадет через несколько дней, а до этого мне придется воспользоваться вашим гостеприимством.

– Это самое малое, что я могу для вас сделать, – проговорил отец. – Все произошло из-за глупости моей дочери. Я прошу у вас за это прощения.

– Не стоит. Я дал согласие участвовать в состязании. Поэтому, как джентльмен, извиняться должен я.

Кэтрин услышала шаги отца – тот прошелся по комнате.

– Должен признаться, я в полном смятении из-за поступка Кэтрин, – продолжал сэр Хардвик. – Никогда не думал, что она способна на такой опрометчивый шаг.

Грэнби понял, что Кэтрин рассказала отцу далеко не все. Если бы он узнал всю правду, то не был бы столь любезен.

– Видите ли, моя дочь слишком уж гордая, – проговорил сэр Хардвик. – Даже не знаю, откуда в ней эта черта характера. Во всяком случае, не от матери. Люсинда была чрезвычайно мягкой и покладистой женщиной. Фелисити уже не раз говорила мне, что пришло время заняться Кэтрин, но я был слишком снисходительным. Мне следовало отправить ее в Лондон еще три года назад. Ей нужен муж, а не потакающий всем ее капризам отец. Так что это моя вина, моя ошибка.

– Давайте не будем говорить об ошибках, – сказал Грэнби. – Это несчастный случай, вот и все. Опухоль спадет, и я поеду в свое поместье. Жаль только, без жеребца, хотя я очень надеялся, что сумею его приобрести.

– Я бы с радостью передал вам Урагана в качестве компенсации за причиненные страдания и неудобства, если бы он принадлежал мне, – проговорил Хардвик. – Я вчера подарил его Кэтрин, и это еще одно проявление моей снисходительности.

При этих словах отца Кэтрин невольно вздрогнула.

Граф же мысленно усмехнулся. Выходит, эта лукавая малышка опять обманула его. Если бы он выиграл скачки, победа оказалась бы напрасной, и Кэтрин прекрасно знала об этом. Таким образом, она намеревалась посмеяться над ним, отомстить ему. Графу вдруг захотелось вытащить девушку из гардеробной и поставить перед отцом, но он все же сдержался. «Нет, она заслуживает более серьезного наказания», – сказал себе Грэнби. И он твердо решил, что преподаст Кэтрин урок, который она никогда не забудет.

– Что ж, я ухожу, а вы отдыхайте, – сказал Хардвик. – Спокойной ночи, милорд.

– Спокойной ночи, – отозвался граф.

Дверь в коридор закрылась на секунду раньше, чем открылась дверь гардеробной. Кэтрин посмотрела Грэнби прямо в глаза, так как дала себе слово не отворачиваться, а если он возненавидел ее, то тем лучше. Ей будет проще уйти, если Грэнби не захочет поцеловать ее еще раз. Потом граф поправится, уедет к себе в поместье, а она опять обретет счастье, потому что забудет о нем. Так что ненависть лучше...

Граф довольно долго молчал, наконец, с угрозой в голосе проговорил:

– Ты дерзкая девчонка, вот ты кто. Скажи, зачем тебе все это понадобилось?

Кэтрин ужасно хотелось повернуться и выбежать из комнаты, но гордость не позволяла ей так поступить. По-прежнему глядя графу в глаза, она ответила:

– Ты сам во всем виноват. Ты вел себя слишком уж заносчиво, ты говорил, что мой отец не сможет отказаться от твоего следующего предложения и непременно продаст тебе Урагана. Кроме того, ты осмелился поцеловать меня в то утро на дороге – решил соблазнить меня, чтобы проучить. Поэтому я была вынуждена поступить таким же образом. Я сожалею, что с тобой приключился несчастный случай, но мне совсем не стыдно, что Ураган теперь мой.

– Итак, я вижу, что ты не раскаиваешься, – пробормотал граф. Он вытащил правую руку из-под одеяла и показал ей ленту: – А может, я напрасно спрятал ее, может, рассказать твоему отцу всю эту историю?