Омут - [71]

Миссис Стрэн проводила меня к Джеймсу Слокуму. Это была поистине мужская комната: обитые красной кожей стулья и иная крепкая, темных тонов мебель, обшитые дубовыми панелями стены, украшенные гравюрами с изображениями старинных парусников, окна, похожие на крепостные амбразуры, которые открывали вид на неподвижное море. Встроенные книжные шкафы ломились от разнообразных томов и ограничивала их лишь длина и высота стен. Комната из тех, которые полные надежд матери могут обставить для своих сыновей.

Сын Оливии Слокум сидел в халате на огромном ложе с пологом. Под прозрачной кожей лица, казалось, не было ни кровинки. В льющемся сквозь окна сером вечернем свете он был похож на посеребренную статую. Напротив него на стуле устроился Марвелл, поджав под себя ногу. Черно-белая доска из слоновой кости покоилась между ними на кровати.

Оба были поглощены шахматной партией.

Из алого шелкового рукава выглянула рука Слокума, передвинула черного слона.

— Вот так.

— Хороший ход, — отозвался Марвелл. — Даже очень хороший.

Слокум перевел мечтательный взгляд с шахматной доски на вошедших.

— Да?

— Вы сказали, что повидали бы мистера Арчера, — запинаясь, проговорила экономка.

— Мистера Арчера? Ах да! Входите, мистер Арчер, — слабо, с едва заметным раздражением пригласил Слокум.

Миссис Стрэн вышла из комнаты. Я остался стоять у двери. Вокруг Слокума и Марвелла было какое-то своеобразное воздушное поле, поле интимности, границ которого я не смел переступить. Они, кажется, также не хотели, чтобы я ее переступил. Их головы были повернуты в мою сторону под одним и тем же углом, позы выражали недвусмысленное желание не замечать меня. Им хотелось, чтобы я ушел и оставил их наедине с шахматной доской и запутанной партией.

— Надеюсь, вы поправляетесь, мистер Слокум, — я не нашел лучшей вступительной фразы.

— Не знаю, я испытал подряд несколько ужасных потрясений, — жалость к самому себе пискнула у Слокума, будто крыса за стеной. — Я потерял мать, потерял жену, теперь собственная дочь отвернулась от меня.

— Но я с тобой, мой дорогой друг, — сказал Марвелл. — Ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать.

Слокум слабо улыбнулся. Его рука потянулась к руке Марвелла, которая безвольно лежала рядом с доской, но, не коснувшись ее, замерла в воздухе. — Если вы пришли насчет пьесы, — продолжил Марвелл, обращаясь теперь уже ко мне, — то, боюсь, напрасно. Должен признаться, мы оставили эту затею. После всего, что произошло, пройдут, быть может, месяцы и годы, прежде чем я снова приобрету способность творческого воображения. Да и бедный милый Джеймс не может играть...

— Не велика потеря для театра, — с тихой грустью заметил Слокум. — Но мистера Арчера пьеса нисколько не интересует, Фрэнсис. Я полагал, что теперь ты уже знаешь, что он — частный детектив. Думаю, он пришел сюда за гонораром.

— Мне уже заплатили.

— Тем лучше. Вы никогда не получили бы от меня ни цента... Могу ли я рискнуть задать вам вопрос: кто вам заплатил?

— Ваша жена.

— Ну, разумеется! А сказать вам почему? — Он подался вперед, вцепившись руками в простыню. Его глаза вдруг вспыхнули. Посеребренное лицо заострилось, как у старика. — Потому что вы помогли ей убить мою мать! Разве не так? Не так?

Марвелл поднялся со стула, смущенно отвернулся, стал глядеть на гравюры.

— Нет, Фрэнсис, не уходи, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты это слышал. Я хочу, чтобы ты знал, с какой женщиной мне пришлось провести всю свою жизнь.

Марвелл плюхнулся обратно на стул и принялся покусывать костяшки пальцев. — Продолжайте, — сказал я. — Мне очень интересно.

— Эта идея пришла мне в голову позавчера вечером. Я лежал здесь и размышлял о происшедшем. И увидел все совершенно ясно. Она всегда ненавидела мою мать, она хотела получить ее деньги, хотела оставить меня. Но она не решалась убить ее в одиночку. И вы предложили ей свои профессиональные навыки, правда?

— И каков же был мой личный вклад?

Слокум говорил с каким-то упрямым лукавством:

— Вы заранее запаслись козлом отпущения, мистер Арчер. Нет никаких сомнений, что Мод сама утопила мою мать; она никому бы не доверила такое, кто угодно, только не она. Вы были там, чтобы убедить всех в виновности Ривиса. Мои подозрения окончательно утвердились, когда я нашел в кустах рядом с бассейном кепку Ривиса. Я знал, что Ривис не оставлял ее там. Он оставил ее на переднем сиденье машины. Я лично видел ее в машине. Я предположил, что вы тоже ее видели, и... понял, что могло с ней произойти в ваших руках.

— К сожалению, я не умею так глубоко "предполагать", как вы, мистер Слокум. Но, допустим, то что вы предположили, — правда. И что же вы собираетесь делать?

— Я ничего не могу сделать. — Слокум сидел на постели, устремив глаза в потолок, руки его, позабыв друг о друге, бессильно упали на одеяло, ладонями кверху. Он походил на какого-то сумасшедшего святого. — Я не воздам вам по заслугам, я выбрал страдание для себя — трубить всему свету о моем позоре, о позоре моей жены. Пока у вас хватит совести, можете спать спокойно... Прошлой ночью я исполнил свой долг перед покойной мамой. Я сказал жене все, что сейчас сказал вам. Она покончила с собой. Это была проверка.