Омерта десантника - [71]

– Я эту байку слышал, Рома, – точно гоняя муху, отмахнулся от начальника личной стражи Петр Васильевич.

– Может, байка, – кивнул Роман. – А вот не байка. Когда я по молодости на тупом рэкете погорел, то в общей камере оказался с одним «афганцем». Героем Советского Союза, как выяснилось. Так вот, в камере той, что «синие», что наши «братки-рэкетмены», старались лишнего слова не проронить. А «афганец» тот мужиков вокруг себя сплотил, собственные правила начал устанавливать. Начальство той тюряги оказалось с понятиями, перевели того героя в одиночную камеру, затем в «рамзесову зону», в Нижний Тагил. Иначе неизвестно, чем бы кончилось. А сидел тот герой за то, что в родном поселке местную шпану порвал. В самом прямом смысле. Троим головы снес, четвертого навечно к койке приковал.

– Это я тоже слышал, – произнес в ответ Лорд. – Не прав ты, Роман. Не волк Полковник. Не волк – человек. У него свои слабые места, свои привязанности, плюс усталость от жизни, разочарования. Он – человек. Как говорилось в каком-то спектакле времен моей юности – не надо бояться человека с ружьем… Ну, а без ружья тем более, чего бояться?! Поверь мне, нам Полковник и с ружьем не страшен. Более того, мы ему сами это ружье дадим. Знаешь, почему?

Роман лишь пожал борцовскими плечами.

– Потому что у нас общие враги. Которых Полковник ненавидит куда более, чем меня. Что очень понятно, клятвопреступников я сам сильно не жалую… Поверь мне, Сафронов своего шанса не упустит.

– Вот именно, – мрачно кивнул Рома. – Последний раз скажу – с огнем играешь. – Последнее слово осталось-таки за начальником личной охраны.

Ну вот, пройдя метров десять, руководствуясь далеким огоньком как ориентиром, Сафронов оказался в метротоннеле. Причем двухколейном. Вялое мерцание ламп по бокам тоннеля освещало дорогу. Стало быть, кто-то эти лампы время от времени менял. Бомжи или диггеры?! И куда теперь?! Сафронов узрел рядом с рельсами пустую консервную банку – это уже явно следы каких-то подземных путешественников. Банку Сафронов поднял и с помощью лежавшего рядом огрызка проволоки примотал к одному из фонарей. Таким образом, он оставил ориентир, чтобы не заблудиться. И двинулся вдоль рельсов и шпал по направлению к центру столицы. Не прошел он и двадцати шагов, как обнаружил весьма ценную вещь. Маленькую, легкую, почти детскую, на одного человека, дрезину, стоявшую рядом с железной дорогой. Очень удобная вещь.

«Ну, с богом!» – мысленно сказал самому себе Сафронов, вставая на дрезину.

Он тронулся медленно, стараясь не разгонять свой транспорт на полную мощь. Дрезина двигалась почти бесшумно. Сафронов проехал таким образом совсем немного, как вдруг услышал отчетливый шум впереди. Пришлось немедленно соскочить с дрезины и укрыться в неосвещенном углу сворачивающего влево тоннеля. Сафронов максимально напряг слух. По рельсам навстречу ему двигалось транспортное средство, куда более громкое, нежели сафроновская дрезина. Мимо него прогрохотал небольшой локомотивчик, точнее, кабина с грузовым кузовом. В кузове находилось около пяти человек. Проехав сафроновское укрытие, «грузовик» затормозил. Все пятеро выбрались из кузова, и Сафронов отчетливо услышал чеченскую речь. Отрывистую, непонятную, но многократно слышанную подполковником в горных аулах. «Бывает же такое… Шестое чувство, что ли, у меня?! – мысленно изумился Сафронов, вглядываясь в фигуры, освещаемые тусклым светом боковых фонарей. – Случится же такое именно здесь и именно сейчас!» В одном из пассажиров, топтавшихся рядом с путями, Сафронов узнал полковника Ширвани…

«А впрочем, чему удивляться? Все логично, – неожиданно нашел ответ для самого себя Сафронов. – Шубин деловой человек и делает деньги. На всем, чем может завладеть. Была когда-то тайная подземная ветка на случай ядерной бомбардировки. К метро-2, правительственному убежищу и трассе, ветка эта никакого отношения не имеет, иначе так просто бы на нее никто не попал. Она для простых смертных, о которых бывшая ГО[29] в советские времена худо-бедно заботилась. С начала девяностых стала никому не нужна. Шубин, будучи большим чином в КГБ, курировал этот бункер, потому решил и здесь сделать бизнес. Сперва, в подпитии, предложил госпоже Пуховой организовать первый в мире подземный театр и даже сводил ее осмотреть помещения. Не прокатило. Возможно, Нике Эдуардовне не понравился запах подземелья… Хотя один известный режиссер исхитрился превратить в театр подмосковную электричку. Зрители покупали билеты, садились в вагоны и наблюдали действие, происходящее за окнами. А действие, надо сказать, тот режиссер поставить сумел. Что-то на тему побега с каторги некоего видного революционера… Не вышло с подземным театром, Шубин не отчаялся, но придумал, как можно использовать ненужный тоннель. И придумал он что-то такое, в результате чего в тоннеле оказался полевой командир и террорист Ширвани…» И кого благодарить, что сейчас они вновь друг против друга на расстоянии всего нескольких метров – полковник Ширвани и командир отдельного разведбатальона ВДВ Сафронов?

Глава 4

Чеченского языка Сафронов не знал, о чем теперь весьма сожалел. Нужно было выкроить время, освоить хотя бы на разговорном уровне. В том, что перед ним Ширвани, Сафронов не сомневался. Рост, движения, интонация – все это, в отличие от чеченского языка, Сафронов в свое время изучил до мелочей. Те же движения некогда раненной в локтевой сгиб правой руки. Подразделение Сафронова имело специализацию по поиску, захвату или ликвидации крупных полевых командиров. Сейчас Сафронов был один, тем не менее подобную задачу надо было довести до логического конца. Ширвани тыкал пальцами вверх и вбок. Один из его подчиненных отошел в сторону и тут же вернулся. Сафронов догадался, что где-то рядом должен быть точно такой же выход в город, как во внутреннем дворе театра НЭП. Но поскольку Ширвани не догадался привязать к фонарю какой-либо ориентир, теперь боевики не могли этот выход отыскать. «Если не отыщут, то или поедут обратно, или дальше», – сообразил Сафронов. Это означало, что действовать предстояло незамедлительно. Сафронов нащупал средних размеров камешек и метнул его в стенку тоннеля. Звук получился отчетливый, благодаря местной акустике, даже зловещий. Чеченская речь тут же оборвалась. Старший, тот, в котором Сафронов узнал Ширвани, вскинул оружие – небольшой пистолет-пулемет, огонь из которого можно было вести при помощи одной руки. Остальные молча сделали то же самое, рассредоточившись при этом по темным неосвещаемым углам петляющего тоннеля. Около двадцати секунд длилась тишина – боевики прислушивались, будучи готовыми встретить неизвестного противника. На сей раз Сафронов нащупал камень потяжелее и что было сил метнул его в противоположную стенку, вызвав куда больший грохот, чем в первый раз. И тут же бросил следующий. Из-за изгибов тоннеля и плохого освещения боевики не могли видеть, откуда именно летят камни. Ясно было, что откуда-то издали, причем с той стороны, откуда приехал их «грузовик». Однако каждый из них соображал, что серьезный противник с таким грохотом приближаться не может. Тем не менее причину грохота выяснить было необходимо. Ширвани негромко отдал приказ одному из своих подчиненных, и тот, поднявшись в полный рост, двинулся в сторону затаившегося Сафронова. Оружие – точно такой же, как и у его командира, компактный «ПП» – боевик держал в боевой готовности. Довольно быстрым шагом боевик дошел до поворота, рядом с которым укрылся Сафронов, остановился, всмотрелся в даль. Пожав плечами, повернулся к Ширвани, прокричал что-то на чеченском языке. Командир ответил, и боевик сунул руку в карман боевого жилета, скорее всего, за фонарем. Медлить больше было нельзя. Сафронов вскочил на ноги, ударил не ожидавшего столь стремительной атаки боевика точно в не закрытое расстегнутым жилетом солнечное сплетение и, перехватив его пистолет-пулемет, немедленно открыл огонь по стоявшим на путях бойцам Ширвани. Разрядив весь рожок, Сафронов добил корчащегося под его ногами боевика ударом в висок и тут же завладел запасным боекомплектом, который извлек из кармана жилета-загрузки…