Оловянные солдатики - [2]

Увлеченная судьбой последнего Человека, западная фантастика до сих пор очень мало внимания уделяла другой, более грандиозной драме буржуазной действительности: процессу превращения человека в обывателя-робота. Наши представления об обывательстве — потребительская подоплека всех (в том числе и духовных) интересов, идейная беспринципность и так далее — не учитывают его новой, едва ли не важнейшей особенности, порождаемой в наше время усилившейся кибернетизацией бытия: обывательство кибернетической эпохи становится все более машиноподобным. Автоматизм мышления и действий становится нормой и формой его существования.

Именно эта мысль является главной в «Оловянных солдатиках». Фрэйн не просто запечатлел типы современного обывателя — в бизнесе, в политике, в науке. Пользуясь средствами фантастического гротеска, он создал обобщенный образ машиноподобного существа.

Поэтому его книга перерастает рамки фельетона или памфлета. Это — острая и проницательная фантастическая сатира, обнажающая одну из важнейших тенденций современной буржуазной действительности.

С первых же страниц Фрэйн вводит нас в странный мир — суетливо деятельный и в то же время как бы остановившийся в этой судорожной суете. Каждый герой, появляясь вновь и вновь, повторяет одни и те же слова и поступки. От этого кажется, будто действие вращается вокруг сюжетной оси, как карусель вокруг столба, — карусель, на площадке которой судорожно дергаются манекены. Механически-однообразное повторение одних и тех же фраз и жестов создает непреодолимое ощущение автоматичности всего происходящего. Да и сами эти фигурки на карусели — как они похожи на персонажей кукольного балагана!

Вот важно, с сознанием собственной значимости, расхаживает по кабинету кукла Пошлак — председатель Объединенного телевидения, миллионер, напыщенный кретин, изрекающий мнимоглубокомысленные сентенции.

Вот, весь подобострастие, внимает его «откровениям» кукла Ныттинг — аристократ по недоразумению, насмерть запуганное ничтожество, ответственный за культурные связи в той же компании. А здесь, в сторонке, возложив локти на девственно чистый директорский стол, сидит совсем уж бессловесный и безликий манекен. Это Чиддингфолд, директор института автоматики, Руководящее Лицо, вся деятельность которого сводится к тому, чтобы Возглавлять.

А вот и его подчиненные. Запершись в служебном кабинете, играет сам с собой в гольф или подсматривает за директором его помощник Нунн — бывший бравый служака на ниве госбезопасности, бдительный страж государственных устоев, ныне маниакально подозрительный и безнадежно тупой интриган.

Тоскливо уставившись на пишущую машинку, восседает Хью Роу — глава отдела спорта, бесталанный руководитель, мечтательный графоман, все время пытающийся сочинить повесть и сочиняющий вместо этого хвалебные рецензии на нее.

Меланхолически ковыряет в ухе Голдвассер — руководитель отдела печати, интеллигент из породы трусливых либералов, вечно занятый решением мучительной проблемы, кто умнее — он, Голдвассер, или все-таки ненавистный ему Мак-Интош?

И сам Мак-Интош — кукла-интеллектуал, по всякому поводу и без повода ораторствующая о перспективах всеобщей кибернетизации, демонстрируя при этом безжизненную, машинную логику.

Паноптикум? Нет, научно-исследовательский институт автоматики имени Уильяма Морриса. Великий Моррис был, как известно, ярым противником машин.

Это не только смешно, это и символично: деятельность мак-интошей, голдвассеров и других механических кукол на ниве всеобщей автоматизации человечества так же противоречит подлинным интересам человечества, как имя Морриса — самой идее автоматизации. Но если подобная деятельность противоречит интересам людей, почему она оказывается все же возможной? И успешной? Почему Объединенное телевидение вкладывает солидный капитал в институт имени Морриса? Почему расширяются лаборатории и строятся новые корпуса?

Вслед за Фрэйном мы проходим по отделам института.

Отдел печати занят классификацией газетных материалов. Анализ информации, обрушиваемой ежедневно на головы читателей, показывает, что она представляет собой бесконечные вариации из одних и тех же стандартных, трафаретных блоков. Сами блоки придуманы заранее, безотносительно к реальной действительности. Механически повторяются одни и те же блоки слов в заголовках— меняется только способ их комбинирования. Так называемый поток информации оказывается совершенно искусственной, не отражающей жизни конструкцией, видимостью, скрывающей отсутствие информации.

Искусственный характер и механический способ конструирования этой псевдокультуры вполне допускают её изготовление с помощью электронных машин. Машина может комбинировать блоки-слова в крикливые заголовки и блоки-словосочетания в передовицы/ сенсационные сообщения и текущую хронику.

И всего удивительнее, что проверка подтверждает: механически составленный текст воспринимается читателями с той же бездумной привычностью и приблизительностью понимания, что и текст обычный.

Это означает, что кибернетизированная пресса формирует читателя-робота, для которого процесс чтения столь же механически-бездумен, как и переваривание пищи.