Оловянная корона - [64]

Учитель замолчал, то ли грядущее наблюдал, то ли размышлял, разве по нему поймешь. Это Кристиан, далеко заглядывая, трясется и пеной исходит, а по Роману Валерьевичу и не поймешь ничего. Веглас он и есть Веглас.

— Ты не переживай, — легонько толкнул Дамна Кейн. — Я не паскудник, меня даже друзья-разбойники за совесть почитали. Как только меч толкнем, я с него тебе один золотой выложу. А? Поди и денег таких никогда в руках не держал? Ну это, первым богачом в этих краях будешь.

Кристиан тяжело вздохнул и попытался улыбнуться. Что-что, а деньги сейчас его интересовали в последнюю очередь.

Она была поистине огромна. Еще издали завидев гору Богов, Кристиан задрожал. Почти никто не говорил об этом месте. Лишь дети, неразумные говорливые дети, еще не знавшие, что можно, а чего нельзя, шептались о самом запретном месте в королевстве. Да и те делали подобное в самых укромных уголках, скрытые от множества глаз, мало что понимающие, но тонко чувствующие опасность своих слов.

Она протыкала своей верхушкой само небо. В предзакатных лучах темная, неприступная, мертвая. Гора Богов ознаменовала собой конец царства людей, здесь жило нечто страшное и непостижимое.

Кейн говорил, что еще до того, как пришли Трое Богов из другого мира, тут было также тихо и пустынно. Разбойники потому и выбрали это место своим убежищем, даже серебрянокрылые не хотели преследовать здесь преступников. Да и сорвиголова, которому хватит смелости тут спрятаться, не то что жить, в Кантии будет один на сотни тысяч.

Хотя по словам Кейна, их было два десятка. Двадцать до того, как пришли Три Бога, и семеро, вместе с Нотаниэлем, после. Потому что только Боги могли жить на горе. Ибо для них она и была создана как место, по которому спускались Айли, Сойнерли и Балтор с небесного замка.

Конечно, то давно ушедшие предания, в которые и жрецы то не все верили. Но даже Кейн Нотаниэль, живший в этих краях, стал вести себя по-другому, оказавшись у подножия горы. Нет, он не замолчал, оставаясь все таким же болтливым, но рассказы о своей жизни вел теперь шепотом, подолгу смотря на вершину.

— Сам понимаешь, Кристиан. Теперь жить можно. Загоню этот, ну, меч. Получу деньги, поеду к жене с дочкой. Они в Ситероне, у самого моря. К отцу подались, как я только разбойничать начал. Эх, не любит меня ее старик, но это ничего. Когда такие деньжища то привезу, он это, никуда не денется.

Дамн слушал его вполуха, переводя взгляд то на гору Богов, то на учителя. Роман Валерьевич уже с четверть часа уставился на камни потухшим, равнодушным взглядом. «Концентрация на желаемом объекте», — вспомнились ему слова старика.

Кристиан тоже так пробовал, но мало что получалось. Какие-то смазанные, быстро убегающие тени, неуловимые, неосязаемые. Вдобавок после этого жутко болела голова. Вот тебе и «концентрация». Правда, учитель говорил, что правильно сосредоточившись на предмете можно предсказать все, что с ним будет. Кристиан задумался. Взять, к примеру, золотой, да проследить, когда его потеряют или когда присмотра за ним не будет. Вот разбогатеть можно. Кейн же как раз ему один золотой за меч отдаст. Дамн про себя улыбнулся — с меча получит меч.

— А что, куплю лодочку или две, — продолжал размышлять Нотаниэль о своих перспективах. — Найму людей. Ну это, только постарше да поопытнее. Буду лежать на берегу целыми днями, пить брагу. Ну это, с дочкой, знамо дело, возиться.

— Так все и будет, — внезапно сказал учитель. Непонятно, то ли вправду видел, то ли попросту захотел, чтобы Кейн заткнулся. У Кристиана от болтовни Нотаниэля и у самого голова трещала уже. — Слезайте с повозки. Кейн, привяжи лошадь. Она теперь твоя.

— Роман Валерьевич, да что вы. Роман Валерьевич…

— Помолчи, сначала надо подняться наверх, а уже потом все остальное.

— Ну так это запросто. Пошли?

— Не сейчас, — покачал головой Веглас. — На рассвете. Даже раньше. Еще до первых лучей. Нам надо успеть обойти эту часть горы.

— Ну, надо так надо, — принялся распрягать лошадь Кейн. Он ласково прихлопывал ее по загривку и гладил шею.

Кристиан свернулся калачиком прямо на сене в повозке и принялся думать, сколько ему осталось спать. Конечно, дело бесполезное да невразумительное. Но все казалось Дамну, к примеру, будет солнце пальца на два выше горизонта, так это хорошо. И выспаться успеет, и глаза болеть не будут. Если один, то добудиться его трудно будет. Ну а коли солнце наполовину ушло, то чтобы поднять мальчика, придется пинать.

Ох, пинали Кристиана раньше часто, еще до того, как учителя встретил. Он же кто, Дамн, значит, прав у него никаких. И обидеть может кто угодно. Жрецами даже поощрялось, вроде Темного Бога они таким образом из него изгоняют. Ага, как же. Все-таки ума у некоторых людей меньше, чем у речных рыб.

Кристиан представил речную рыбу: на пруте, приготовленную на углях, костистую, горячую, с хрустящей ржавой корочкой на боках. Он почти дотронулся до нее, когда перед ним возник учитель. Веглас устало посмотрел на рыбу, и та вдруг растаяла. Словно ее не было, а потом, не приближаясь, лишь вскинув пальцы, оттолкнул Дамна. Чего это он? За что?