Оливковая ферма - [49]

— Расскажете мне через минуту! — кричу я и наконец спрыгиваю с последней ступеньки. — Так что за секрет, месье Ди Луцио?

На его лице застыло выражение, как у ребенка, только что обнаружившего, где взрослые прячут сладости.

— Pas ип mot![100] — клянется толстяк, приложив к губам измазанный сажей палец.

— Но мне-то можно…

— Тсс-с. Рот на замке. — Он откровенно наслаждается этим маленьким спектаклем.

Я пожимаю плечами и иду в сторону двери. Даже не представляю себе, о каком секрете он говорит. Наверное, все-таки не о том, что мы с месье не женаты? Ди Луцио подмигивает обоими глазами и горячо трясет мне руку, оставляя на ней часть сажи.

— Я понимаю, вы заняты, мадам, вам надо работать. Не беспокойтесь, ваша тайна умрет со мной. — И с этими словами он направляется к своему фургону, доверху забитому старыми раковинами, трубами и почерневшими ершиками для каминов.

Насчет секрета я так ничего и не поняла, однако слова о продаже леса запали мне в душу. Беда только, что я не знаю, к кому обратиться со своим товаром. Но через пару дней, возвращаясь из спортзала на недавно приобретенном за пять тысяч франков антикварном «рено», я замечаю у самой дороги огороженный участок, на котором за забором громоздятся штабеля дров. Я останавливаю машину и подхожу к закрытым воротам. В глубине участка виднеется небольшой, тоже запертый домик с каким-то объявлением на дверях. К сожалению, прочитать его с такого расстояния я не могу. Сейчас половина первого: хозяин наверняка ушел на ланч, который в этих местах, как известно, длится от двух до трех часов. Не беда, вернусь сюда попозже. А сейчас мне надо спешить в деревню, чтобы купить оливковую и томатную fougasse[101], пока не закрылась на перерыв и пекарня.

Переходя через площадь, я замечаю нашего добродушного электрика месье Дольфо: он безуспешно пытается припарковать свой фургон у тротуара, где, на мой взгляд, вполне достаточно места. Перегретый фургон визжит тормозами, а перегретый электрик изрыгает ругательства. Завидев меня, месье Дольфо выключает двигатель и выскакивает из машины, оставив ее практически посреди тротуара. Он широко улыбается и трясет мне руку, словно я только что объявила, что он выиграл в национальной лотерее.

— Bonjour, — здороваюсь я, поражаясь столь причудливому способу парковки.

А кроме того, я очень боюсь опоздать в пекарню и остаться без ланча: весь мой завтрак состоял из двух чашек кофе, и после двухчасовых занятий в спортзале я просто умираю от голода. Но Дольфо, решительно пресекая попытку бегства, крепко берет меня под руку и доверительно шепчет на ухо:

— Мы ведь понятия не имели, мадам. Je suis désolé[102].

— О чем вы?

— Et enchanté[103].

Это наверняка работа Ди Луцио.

На противоположной стороне площади начинают медленно опускаться железные жалюзи на окнах пекарни.

— Мне надо бе…

— Месье Ди Луцио сказал: pas un mot, значит, pas un mot. — Он подмигивает и наконец-то отпускает меня.

Я делаю шаг на дорогу, и меня тут же чуть не сбивает черный «пежо», рискованно вильнувший, чтобы избежать столкновения с брошенным посреди дороги фургоном. Из окон соседнего кафе меня, прижав носы к стеклу, жадно рассматривают несколько местных жителей.

Я даже не представляю, какой секрет мог разболтать им всем Ди Луцио.

* * *

До начала ремонтных работ на крыше и до приезда первых гостей у меня еще есть несколько дней, чтобы продумать планы на лето. Мне надо писать сценарий и заниматься садом, а в первую очередь купить новые книги взамен украденных. В прохладном полумраке книжного магазина я ищу все, что касается истории и разведения олив. Из этих книг я узнаю, что с оливковым маслом, произведенным в окрестностях Ниццы, по мнению знатоков, может соперничать только масло из Лукки в Италии. Впрочем, некоторые гурманы считают, что ему и вовсе нет равных по вкусу, а кстати, и по цене. Еще я узнаю, что на могиле Адама была посажена именно олива. Наверное, доказать это теперь затруднительно, и мне гораздо больше нравится другая легенда — о борьбе между воинственным богом морей Посейдоном и богиней мудрости Афиной за право дать имя городу. Победила Афина, поскольку именно она посадила на месте будущего Акрополя первое оливковое дерево — символ мира и благоденствия. Подозреваю, что голосование завершилось в ее пользу еще и потому, что богинь в древнегреческом пантеоне было гораздо больше, чем богов.

От легенд я перехожу к фактам. Оказывается, больше всего оливам подходит именно средиземноморский климат. Они любят каменистые, сухие почвы и отлично выживают на таких высотах, где гибнут другие деревья. После того как саженец прижился, ему требуется очень мало ухода и самый минимальный полив. Оливы не боятся сквозняков и хорошо переносят даже морозы до минус восьми градусов, если те не бывают слишком продолжительными. Эти деревья с причудливо изогнутыми стволами живут веками, но плодоносить не спешат. Первые плоды появляются на них только на седьмой или восьмой год жизни, а полноценный урожай они начинают давать еще через десять-пятнадцать лет. Наверное, именно поэтому во Франции закон запрещает срубать оливковые деревья, и строителям дорог приходится делать петли, чтобы обогнуть их.