Оливер Твист - [7]

Въ одно прекрасное утро, когда дѣла Оливера все еще находились въ томъ же счастливомъ и благопріятномъ положеніи, по улицѣ Гайгъ-Стритъ шелъ мистеръ Гамфильдъ, трубочистъ, глубоко задумавшись надъ тѣмъ, какъ ему устроить, чтобы быть въ состояніи уплатить просроченныя деньги своему хозяину, который настойчиво требовалъ ихъ уплаты. Не смотря на самыя отчаянныя ариѳметическія вычисленія, онъ ничего рѣшительно не могъ придумать, ибо финансы его были въ такомъ положеніи, что не могли доставить ему необходимыхъ для уплаты пяти фунтовъ; ломая себѣ голову надъ этимъ, онъ то и дѣло останавливался и билъ палкой по головѣ осла. Проходя мимо дома призрѣнія, онъ увидѣлъ объявленіе, прибитое къ воротамъ.

— Стой! — сказалъ мистеръ Гамфильдъ своему ослу.

Оселъ находился въ состояніи самой глубокой задумчивости, разсуждая, быть можетъ, о томъ, угостятъ его или нѣтъ однимъ, двумя кочанами капусты, когда онъ доставитъ на мѣсто два мѣшка сажи, которыми была нагружена тачка, а потому не обратилъ ни малѣйшаго вниманія на отданное ему приказаніе и по прежнему двигался впередъ.

Мистеръ Гамфильдъ разразился бранью и проклятіями на осла и въ особенности на его глаза; бросившись за нимъ, онъ догналъ его и нанесъ ему такой ударъ по головѣ, котораго ни одинъ черепъ не выдержалъ бы кромѣ ослинаго. Затѣмъ онъ схватилъ его за узду, крѣпко ударилъ его по мордѣ, чтобы напомнить ему, вѣроятно, что онъ его хозяинъ, и послѣ этого повернулъ его обратно. Тутъ онъ еще разъ ударилъ его по головѣ, чтобы оглушить его окончательно до своего возвращенія, и пошелъ къ воротамъ читать объявленіе.

У воротъ, заложивъ руки назадъ, стоялъ джентльменъ въ бѣломъ жилетѣ; онъ только что вышелъ изъ засѣданія комитета, чтобы освѣжиться отъ волновавшихъ его глубокихъ чувствъ. Сдѣлавшись такимъ образомъ невольнымъ свидѣтелемъ маленькой размолвки между мистеромъ Гамфильдомъ и его осломъ, онъ весело улыбнулся, когда упомянутое выше лицо подошло къ воротамъ, чтобы прочитать объявленіе; онъ сразу понялъ, что мистеръ Гамфильдъ такой именно хозяинъ, какой необходимъ Оливеру Твисту. Прочитавъ объявленіе, мистеръ Гамфильдъ улыбнулся въ свою очередь; пять фунтовъ составляли именно ту сумму, которая была ему необходима, а что касается мальчика, съ которымъ были связаны эти пять фунтовъ, то мистеръ Гамфильдъ, знавшій хорошо образъ жизни въ домѣ призрѣнія, былъ увѣренъ, что мальчикъ по своей величинѣ подойдетъ навѣрное ко всѣмъ трубамъ. Онъ еще разъ прочелъ объявленіе, начавъ его въ этотъ разъ въ самаго конца, а затѣмъ, приложивъ руку къ шляпѣ, въ знакъ смиренія, подошелъ къ джентльмену въ бѣломъ жилетѣ.

— Здѣсь находится тотъ мальчикъ, сэръ, котораго приходъ желаетъ отдать въ ученіе? — спросилъ онъ.

— Да, мой милый! — отвѣчалъ джентльменъ въ бѣломъ жилетѣ, улыбаясь снисходительно. — А зачѣмъ онъ вамъ нуженъ?

— Если приходъ желаетъ, чтобы онъ выучился пріятному ремеслу, то почему ему не учиться хорошему, почтенному занятію трубочиста, — отвѣчалъ мистеръ Гамфильдъ. — Мнѣ нуженъ ученикъ и я готовъ взять его.

— Войдите, — сказалъ джентльменъ въ бѣломъ жилетѣ.

Мистеръ Гамфильдъ подошелъ, влѣпилъ ослу еще одинъ ударъ по головѣ, а другой по мордѣ, - изъ предосторожности, вѣроятно, чтобы тотъ не вздумалъ убѣжать во время его отсутствія, — послѣ чего послѣдовалъ за джентльменомъ въ бѣломъ жилетѣ, который ввелъ его въ ту комнату, гдѣ Оливеръ въ первый разъ предсталъ передь комитетомъ.

— Грязное это ремесло, — сказалъ мистеръ Лимбкинсъ, когда Гамфильдъ еще разъ выразилъ свое желаніе.

— Мальчики частенько задыхаются въ трубахъ отъ дыма, — сказалъ другой джентльменъ.

— Все это было раньше, когда солому смачивали сначала, а затѣмъ зажигали ее въ трубѣ для того, чтобы заставить мальчика спуститься внизъ, — сказалъ Гамфильдъ. — Было больше дыму, чѣмъ огня. А дымомъ развѣ заставишь мальчика спуститься? Онъ заснетъ только, а это ему на руку. Мальчики, джентльмены, очень упрямы и очень лѣнивы и лучше огня ничего нѣтъ, чтобы заставить ихъ стремглавъ спуститься внизъ. Все это дѣлается изъ человѣколюбія, джентльмены! Застрянетъ мальчишка въ трубѣ, ну, поджаришь ему легонько пятки, онъ и ринется, какъ безумный, внизъ.

Объясненіе это, повидимому, очень понравилось джентльмену въ бѣломъ жилетѣ, но онъ поспѣшилъ скрыть свое удовольствіе, замѣтивъ взглядъ, искоса брошенный на него мистеромъ Лимбкинсомъ. Члены комитета нѣсколько минутъ тихо совѣщались между собой, такъ что можно было разобрать лишь нѣкоторыя слова: «сокращеніе расходовъ» — «произведетъ пріятное впечатлѣніе» — «печатный отзывъ». Вотъ все, что можно было разслышать. Совѣщаніе прекратилось, наконецъ, и члены комитета, занявъ снова свои мѣста, приняли таинственный видъ.

— Мы разсмотрѣли ваши предложеніе, — сказалъ мистеръ Лимбкнисъ, — но не можемъ согласиться на него.

— Ни подъ какимъ видомъ не можемъ, — сказалъ джентльменъ въ бѣломъ жилетѣ.

— Разумѣется, не можемъ, — подтвердили остальные члены комитета.

Мистеръ Гамфильдъ, который много разъ обвинялся въ томъ, что забилъ до смерти трехъ, четырехъ мальчишекъ, вообразилъ себѣ, что это, совершенно чуждое настоящему дѣлу обстоятельство, повліяло на рѣшеніе комитета. Это былъ по его мнѣнію какой то необъяснимый капризъ, нисколько не похожій на обыкновенный образъ дѣйствія комитета. Не желая, однако, разбираться въ ходившихъ о немъ слухахъ, онъ смялъ въ рукахъ шапку и медленно двинулся къ дверямъ.