Оливер Кромвель - [53]

Вторая часть этой главы рассматривает причины внезапного крушения последнего парламента кромвелевского протектората в начале 1658 года и провала конституции, исправленной «Покорнейшей петицией и советом» с учетом совместной работы протектора и парламента. Она также поднимает последний главный вопрос политической карьеры Кромвеля: неужели неудача в достижении сотрудничества с парламентом, наряду с болезнями и личными трагедиями последних месяцев его жизни, погасили его жизнеспособность и огонь, которые вели его через всю его стремительную и бурную карьеру?

Король Оливер?

Как и летом 1654 года, так и два года спустя Кромвель осуществил некоторые приготовления к предстоящей парламентской сессии. Его стремление положиться на провидение теперь усилилось из-за отсутствия какого-либо восторга перед собранием парламента; не удивительно увидеть в работах Питера Гаунта, что Кромвель не вмешивался в процесс исключения из парламента около ста его членов, выполненный Советом в течение недель, следующих за парламентскими выборами. (Целью этого было заткнуть рты самым яростным противникам армии и «Орудия управления»), О том, что Кромвель вряд ли был в восторге от нового парламента, говорит его речь на открытии 17 сентября 1656 года. Как и большинство парламентских речей Кромвеля, эта так же трудна для анализа. Как всегда, она началась с обещания быть краткой, но она не только стала чрезвычайно длинной (вероятно, понадобилось два или три часа, чтобы произнести ее), но и бессвязной и без четкого построения. Однако, ясно, речью управляла соблазнительная тема «исцеления и урегулирования», которая присутствует в найденных замечаниях Кромвеля первому парламенту в сентябре 1654 года. Она открывалась гневной тирадой против «не англичан» папистов и роялистов — «внутренних врагов», а также пугала угрозой испанского вторжения. Ее первая основная цель была разработана, чтобы возбудить членов парламента для обеспечения субсидии: это было главной причиной, почему Кромвель и его Совет, наконец, согласились на созыв парламента. Не менее важной целью было внушить парламентариям мысль о крайней необходимости реформации. Речь содержит четкое доказательство мощного влияния на Кромвеля (замеченного в главе 5) историй из Ветхого Завета иллюстрирующих необходимость для израильтян очищения от грехов, чтобы получить божью помощь в освобождении от египетского рабства и на их пути из дикой пустыни на землю обетованную. Как и израильтянам, подразумевал Кромвель, англичанам необходимо самим исправляться. Он сказал: «Мы хотим золотого тельца, ведущего нас обратно в Египет, если это будет таким местом — я говорю метафорически и аллегорически — то есть возвращения ко всем тем вещам, против которых мы боролись, как мы считаем. Я уверен, что свобода и процветание народа зависит от реформации… сделайте так, чтобы было стыдно видеть, людей, уличенных в грехе и богохульстве, и Бог благословит вас… Действительно, эти дела придают уважение душам людей и настроениям, в которых находятся люди. Душа — это человек. Если она сохраняется в чистоте, то она что-то значит…»[263].

Кромвель не оставил членам парламента причин для сомнений в том, что от них ожидали обеспечения как реформации, так и денег, но, как всегда, его речь не дала особого руководства в том, какие реформы требовались, и не содержала какого-либо ощутимого оптимизма по поводу того, будут ли они кому-то подчиняться; вместо этого она пессимистично завершалась рекомендацией «не спорить о ненужных и бесполезных делах, которые могут отвлечь вас от продолжения такой славной работы», как, по его мнению, они сделали два года назад[264].

Однако, когда парламент приступил к работе, он оказался исключительно объединенным и производительным. Удивительно, что исключение Советом около сотни избранных членов парламента вызвало меньше критических комментариев в Вестминстере, чем за пределами парламента. Типичным примером последнего служит опубликованный позднее памфлет «История бывшего парламента», в котором язвительно сравниваются эти исключения с нарушениями парламентских привилегий Карлом I в январе 1642 года, когда он попытался арестовать пять членов: это было преступление, в двадцать раз превышающее поступок короля, «с последующей за этим большей враждой и кровопролитием»[265].

Единственный важный протест в парламенте, выраженный сэром Джорджем Бусом, который 8 сентября 1656 года представил прошение, подписанной 75 исключенными членами парламента, привел к пятидневным дебатам, угрожавшим вырасти в главный конституционный спор о злоупотреблениях властью протектора.

Но он не состоялся, и члены парламента действовали очень дружно в течение следующих нескольких недель, рассматривая указы против «претендующих на титул Карла Стюарта» и расценивая нападки на личность протектора как измену.

Кроме того, хотя субсидии на войну против Испании не принимались до января 1657 года, члены парламента высказали твердую поддержку войне. Парламент отверг 8 октября 1656 года как день общественного благодарения за захват испанской эскадры с сокровищами британским военным флотом 9 сентября, чему Кромвель обрадовался как знаку провидения. Эго было не только «подходящей и своевременной милостью», но и указанием на то, что Бог «будет еще оказывать нам настоящую помощь, когда это необходимо»