Оливер Кромвель. Его жизнь и политическая деятельность - [33]

Шрифт
Интервал

Первая посылка Кромвеля гласила: в основании всякого права лежит сила; проще: сила есть право. Это не так страшно, как кажется с первого взгляда. Попробуем объясниться. Все живет, потому что имеет достаточно основания, то есть достаточно внутренней силы для жизни. Любой лепесток должен погибнуть без этой внутренней силы. Он пожелтеет, завянет и упадет, повинуясь роковому приговору справедливой природы. Но лепесток живет не только потому, что у него есть внутренняя сила (хотя бы способность производить необходимый обмен веществ), он живет математически до той минуты, пока сила не израсходована. Ни мгновением больше, ни мгновением меньше, ибо откуда взять недостающее мгновение, куда деть мгновение лишнее? Так в природе. В человеческой жизни несколько иначе. Никакая традиция не может поддерживать увядшего лепестка, и он должен упасть, хотя бы все юристы, все китайские мандарины собрались и стали уверять, что он ни упасть, ни сгнить не может. Вся сила израсходована, лепесток зеленел и желтел определенное количество мгновений – о чем тут рассуждать? Но человек рассуждает. Никакой исторический опыт не способен научить его той простой истине, что без силы нет жизни и смерть – это итог до конца израсходованной силы. Хотите доказательств? Откройте любую страницу истории, и вы найдете их бесчисленное множество. Ведь все, что существует, было вызвано некогда к существованию действительной необходимостью вещей. Каждое учреждение, большое или маленькое безразлично, удовлетворяло в свое время известной потребности. В этом-то и заключалась их сила. Это и давало им право на бытие. Но прошли века, создавшие для всех этих учреждений пурпурную и торжественную мантию традиции. Под ее покровом они чувствуют себя как нельзя лучше, в полной безопасности и с полнотой душевного спокойствия. Они все еще сильны, так как способны вдохновлять своих сторонников, и в умах людей сложилась мысль об их безусловной, пожалуй, вечной необходимости. Но где те потребности, те задачи жизни, которым удовлетворяли некогда папство, католицизм, рыцарство? Потребности исчезли, остались лишь формы общественной организации. Что они такое? Пурпурная торжественная мантия, одинаково способная прикрывать и Цезаря, и Ромула Августула.

Вывод из этого прост и ясен. Чтобы обеспечить за собой известное право, человек прежде всего должен обеспечить за собой известную силу. Кромвелю говорили о народовластии. “Прекрасно, – отвечал он, – но способен ли народ властвовать над собой?” Ему говорили о диктатуре парламента. “На что может опереться парламент?” – спрашивал он.

Между тем на стороне армии и его самого была действительная сила. “Грубая физическая сила!” – скажет читатель... и ошибется. Ничего грубого, ничего физического – по крайней мере на первом плане.

Кромвель постоянно говорит нам о Провидении, о его путях, о том, что он сам избран для осуществления воли Промысла. В XVII веке – это совсем не были метафоры.

Мы, кроме того, не имеем решительно никакого основания предполагать, что Кромвель лицемерил. Нельзя ж во всем, чему только мы не сумеем найти отклика в своей собственной душе, видеть ложь и считать, что при помощи лжи можно достигнуть в жизни чего-нибудь великого! Пусть же теперь читатель припомнит, как объяснял Кромвель победы свои и армии. Он искренне верил, что путем этих побед Промысел осуществлял свои предначертания. В конце концов победа сосредоточилась в его руках. Такова воля Провидения. Оно дало нужные для победы силы. Оно посрамило врагов. Оно не раз обращало в бегство неприятеля, втрое сильнейшего. Оно, наконец, постоянно защищало эту грудь от ран и даже царапин в бесчисленных кровопролитных стычках. О каком еще праве надо рассуждать? Давая победу, не может же Промысел отнимать плоды ее?..

Кромвель верил в свое призвание, в свое предназначение. Вот верховная санкция всех его прав, а совсем не 42 пункта парламентского акта, утверждавшего его протекторат. Акты меняются, один уничтожает другой; но есть и нечто неизменное: это Промысел. Доверившись ему, человек может не обращать внимания на все остальное. Сила есть право. Но эта сила дана от Бога. Это не иллюзия, это громадный жизненный факт, подтверждаемый бесчисленными победами...

Республиканцы-идеологи могли опираться на требования чистого разума. Кромвель предпочитал опираться на необходимость жизни. Разногласие принципиальное и даже философское.

Необходимость жизни – второй важный пункт миросозерцания Кромвеля. Ни на минуту не исчезает он из его помыслов. Вы сотни раз встречаете его повторение в речах, письмах и разговорах. Раз ему пришлось пререкаться с одним из самых упорных и вместе с тем тупоголовых республиканцев, с Лудло.

Кромвель. Скажите же, пожалуйста, чего вам нужно? Не всякий ли имеет право быть добрым настолько, насколько хочет? Чего же еще можете вы желать?

Лудло. Нетрудно определить, чего нам нужно.

Кромвель. Скажите же мне, что именно?

Лудло. Нам нужно то, из-за чего мы бились: чтобы нация была управляема с ее согласия.

Кромвель. Я столько же, сколько всякий другой, стою за этот образ правления. Но

Продолжить чтение
Еще от автора Евгений Андреевич Соловьев
Генри Томас Бокль. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Георг Гегель. Его жизнь и философская деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Ротшильды. Их жизнь и капиталистическая деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Л.Н. Толстой. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Александр Герцен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

И. С. Тургенев. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Рекомендуем почитать
Конвейер ГПУ

Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.

Мир мой неуютный: Воспоминания о Юрии Кузнецове

Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.

История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 10

«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».

История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 5

«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.

Борис Львович Розинг - основоположник электронного телевидения

Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.

Главный инженер. Жизнь и работа в СССР и в России. (Техника и политика. Радости и печали)

За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.