Олимпийские игры Путина - [12]

И. ВОРОБЬЕВА: И первый вопрос традиционный для нашей программы. Какое самое сложное, тяжелое решение вам приходилось принимать в своей жизни, чтобы это решение не только вас лично затрагивало, но и людей вокруг вас?

Б. НЕМЦОВ: Пожалуй, самое сложное было переехать из Нижнего в Москву.

Но я был довольно успешным губернатором, избранным губернатором, я обещал нижегородцам, что буду и дальше работать, выборы прошли в конце 1995 года, начале 1997-го, когда страна была в кризисе, Ельцин был тяжелобольной. Вы помните, после операции он. У него был обширный порок сердца. Инфаркт. В общем, после этой тяжелой операции он уже практически не мог по-настоящему полноценно исполнять обязанности президента. У кого-то в Кремле возникла идея назначить меня в правительство первым зампредседателя правительства. Меня мои близкие люди сильно отговаривали это делать.

Считая, что это полет камикадзе.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что это, расстрельная должность?

Б. НЕМЦОВ: Ну да конечно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какие были аргументы против?

Б. НЕМЦОВ: Аргументы были такие, что правительство крайне непопулярно, Ельцин абсолютно непопулярный. Идти работать ближе к Ельцину плохо, тебя избрал народ. Ты много для губернии сделал, у тебя программа строительства дорог, восстановления храмов, жилье для военных. Поддержка многодетных семей. Одаренных детей. Чего там я только не делал! Неважно. И зачем тебе это все нужно, тебя люди избрали, не надо никуда ехать. Ияв принципе и не собирался ехать.

И. ВОРОБЬЕВА: Что стало решающим?

Б. НЕМЦОВ: Решающим стал ночной приезд в Нижний Новгород Татьяны Дьяченко. Перед ее приездом позвонил Ельцин и сказал: моя дочка сейчас приедет, ты уж там ее не обижай. Ну не ты, он на «вы» всех звал, естественно. Я говорю: да я не собираюсь обижать Татьяну Дьяченко. Короче говоря, приехала Татьяна Борисовна и заплакала. Она плакала. Она плакала, говоря, что отцу очень плохо, отец очень хорошо к тебе относится. Много помогал, что является сущей правдой. В частности, на территории губернии федеральный ядерный центр, Саров — вы, наверное, знаете. В эти тяжелые 90-е годы центр сохранился благодаря поддержке Ельцина, мы восстановили ярмарку нижегородскую благодаря Ельцину. Первая мобильная телефонная связь в провинции появилась в Нижнем Новгороде благодаря Ельцину. Я делал крупную программу поддержки бизнеса малого и среднего тоже при поддержке федерального центра. Короче говоря, ну и дороги, две тысячи километров дорог не без федерального центра были построены, сами понимаете. Короче говоря, она заплакала и сказала: он тебе помогал, пришло время помочь ему. Ну, честно говоря, я политически понимал, что это на самоубийство больше похоже. Но по-человечески я так не смог ей отказать. Не ей даже, конечно, — Борису Николаевичу. Это решение сильно перевернуло мою жизнь и сильно повлияло, я думаю, и на жизнь губернии нижегородской, и возможно, даже и на ситуацию в стране в целом.

И. ВОРОБЬЕВА: Когда вы переехали.

Б. НЕМЦОВ: Кроме того, надо понимать еще один момент. Ирина, извините, пожалуйста. Момент вот какой. Дело в том, что Ельцин как-то очень сильно на меня рассчитывал и даже говорил о том, что я могу быть его преемником.

И. ВОРОБЬЕВА: И вообще многие говорили.

Б. НЕМЦОВ: Да, Ельцин это говорил, все-таки, согласитесь, была довольно значимая вещь. Почему я говорю, что такое решение было явно политически нелепое и неправильное? Для меня было очевидно, что согласие переехать — это, собственно, крест на том, что я могу быть президентом в будущем России. Как раз самые умные люди, которые, слава богу, у меня в окружении были, говорили: если ты хочешь действительно стать следующим президентом, то тебе надо до последнего держаться в Нижнем и добиваться там результатов. И чтобы люди видели, особенно в контрасте с другими областями, которые окружали Нижний. Кировская область, Владимирская, Ивановская, Марийская республика и так далее. Чтобы было видно, насколько можно эффективно работать. И никуда тебе ездить не надо. То есть это в моей жизни, конечно, разворот очень серьезный.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы жалели потом? Потому что то, как вы рассказываете, — это решение под влиянием эмоций, собственных каких-то представлений о чувстве долга, порядочности, о чем-то еще. То есть эмоциональное решение.

Б. НЕМЦОВ: Нет, это человеческое решение. Оно не эмоциональное. Я в отличие от Татьяны Борисовны не плакал, не смеялся, руками не махал, не кричал: «Лелик, все пропало!». Просто, когда был выбор между политической целесообразностью и нормальным поведением человеческим, я выбрал второе. Просто такое воспитание. И я отлично знал последствия. Но действительно я считал, что надо помочь. Не только Ельцину, кстати, но надо и стране помочь. Дело в том, что это был март 1997 года, страна была вся в забастовках. Я не знаю, помните вы это или нет, просто тысячи предприятий бастовали. Народ отлично помнит, как шахтеры касками стучали. Так это был апофеоз забастовочного движения. На самом деле забастовочное движение охватило всю страну. И когда было сформировано наше новое правительство, оно называлось правительством молодых реформаторов, собственно, забастовочная активность резко пошла на спад. И еще один удивительный эффект: 1997 год был первым годом экономического роста в России. Вот все считают, что при Путине начался рост — это полная ерунда. Экономический рост России начался в 1997 году.