Олимпийские игры. Очень личное - [7]

В результате этой безумной пахоты Сергей начал выигрывать в рамках страны один турнир за другим, и почти всегда соревнования превращались в игру в одни ворота. С отрывом Немцанова от соперников в тридцать баллов, в сорок, в пятьдесят… Причем сам он не ошибался даже в мелочах. Вот и получилось, что в 1976-м его везли в Монреаль не просто фаворитом, но человеком, который обязан во что бы то ни стало взять олимпийское золото на десятиметровой вышке.

А он не попал в финал… Просто сгорел в ожидании своих первых в жизни крупных соревнований.

Сразу после утреннего выступления, когда Немцанов, скорчившись в пустой раздевалке как бездомная бродяжка, сотрясался в рыданиях, туда же ворвался один из руководителей олимпийской команды. Минут пятнадцать он безобразно орал, брызгал слюной и топал ногами. Потом процедил: «Ну, подожди, дай только в Москву вернуться… Мало тебе не покажется, сволочь!»

В тот же день руководство олимпийской команды приняло решение отправить Немцанова в Москву первым же бортом – при том, что вся команда прыгунов должна была прямо из Монреаля лететь на товарищескую матчевую встречу с американцами в США. Но к вечеру Сережки в деревне уже не было…

Девушка-миллионерша, которую наперебой поминали информационные агентства, тоже имела место. С ней Немцанов познакомился за год до Игр – во время традиционной серии турниров Can-Am-Mex в американском Форт-Лодердейле. Для него та заграничная поездка стала первой. Несмотря на то, что по-английски Сергей знал лишь несколько фраз, к концу недельного пребывания в США в него были по-матерински влюблены все женщины бассейна – от обслуживающего персонала до жен высокопоставленных чиновников Международной федерации и бесчисленных мамаш и бабушек американских спортсменов.

Как выяснилось позже, о существовании американки знали не только мы. В Монреале Немцанова «пасли». Об этом двадцать лет спустя мне рассказал бывший член Политбюро Александр Яковлев, который с 1973-го по 1985-й был советским послом в Канаде. По словам Яковлева, к Немцанову был приставлен персональный наблюдатель из олимпийской команды. Который его и прозевал.

Для КГБ это было грандиозным ЧП: ведь только в самом Монреале находились аж два генерала, не говоря уже о более мелких чинах. В каждой команде имелся специально прикрепленный к ней человек. Хватало и осведомителей.

Как рассказывал Яковлев, на каждого советского спортсмена в КГБ существовало досье с обширной информацией: пьет он или нет, как пьет, женат ли, как живет с женой, есть ли любовница. Поскольку присутствие такого количества сотрудников на Играх нужно было как-то оправдывать, да и вообще поездки, позволяющие прикупить барахлишка и лишний раз без присмотра выпить, ценились в КГБ на вес золота, каждый день возникала какая-то очередная «тема», вокруг которой сразу нагнетались страсти.

Иногда доходило до смешного: в один из дней пловцы по дороге в бассейн угодили в гущу какого-то митинга, где их одарили довольно симпатичными шариковыми ручками с эмблемой какой-то националистической организации. Приставленный к пловцам кагэбэшник тогда долго донимал тренеров: «Ребята, ну отдайте хотя бы одну… Мне же к отчету хоть что-то приложить надо…»

Ажиотаж вокруг моей самовольной предсоревновательной поездки на озеро тоже не был случайным: когда перед самым началом Игр выяснилось, что в Монреале по недосмотру «органов» находится вся наша семья за исключением моего двенадцатилетнего брата, сразу несколько высокопоставленных сотрудников «конторы» получили выговоры. Об этом (и тоже много лет спустя) мне рассказал отставной полковник КГБ, имевший самое прямое отношение к тем Играм. По его словам, в Москве ни на секунду не сомневались, что выезд на Олимпиаду спланирован нашим семейством исключительно с целью остаться в Канаде навсегда. И были крайне удивлены тем, что этого не произошло.

Американские спецслужбы тоже были заинтересованы в разного рода политических инцидентах – по характеру своей деятельности они немногим отличались от наших. Не думаю, правда, что побег Немцанова был спланирован ими заранее. Скорее, просто удалось использовать крайне удачный момент: Сергей был морально раздавлен поражением и жутко напуган перспективой грядущей кары. К тому же ему было всего семнадцать лет…

* * *

Его использовали как разменную карту. Какое-то время канадцы заявляли, что не намерены выдавать беглеца: мол, Немцанов, конечно, несовершеннолетний, но, поскольку родителей у него нет, он вправе самостоятельно принимать решения относительно собственной жизни. Однако чуть позже советская сторона выставила ультиматум: либо канадцы выдают Немцанова, либо сборная СССР по хоккею не приезжает осенью на Кубок Канады.

Формулировка тут же изменилась: мол, Канада, конечно, страна демократическая, никому в политическом убежище не отказывала, но, поскольку Немцанов – несовершеннолетний, оставить его в стране не представляется ровным счетом никакой возможности…

Канадцам Сергей действительно был уже не нужен: скандал успели раскрутить на весь мир, но Игры закончились, и продолжать высасывать из этой истории новые подробности стало неинтересно. И две или три недели спустя Немцанова вернули домой. Советская сторона официально пообещала: никаких санкций к беглецу применено не будет. Мол, случилось – и случилось. Проехали…