Олимпионик из Артаксаты - [52]

Первые три года правления Вараздата прошли спокойно. Спарапет редко бывал в столице, а ромеи и персы не доставляли особых хлопот: то ли были заняты внутренними делами, то ли опасались созданного Вараздатом постоянного войска. Однако постепенно нахарары стали отзывать своих воинов, ссылаясь на то, что опасности отечеству нет, а люди нужны дома. Кроме того, царь в последнее время всё чаще испытывал на себе давление проперсидски настроенных князей. Тому была серьёзная причина.

Воспользовавшись уходом ромеев, царь Шапух стал усиленно уговаривать владельцев соседних с Персией армянских областей пойти на союз с ним, суля им приращение земель и другие блага. В качестве своего оружия Шапух избрал Манвела Мамиконяна, двоюродного брата спарапета Армении, служившего командующим армянской конницей в составе персидской армии. Свой выбор коварный Шапух остановил на нём не случайно.

Опираясь на свою силу и авторитет, отдельные представители рода Мамиконянов осмеливались иногда заявлять о равенстве с армянскими царями. Манвел не раз выказывал в кругу своих друзей притязания на управление страной, понося при этом царскую фамилию. И слухи об этом, конечно, дошли до царя.

Вараздат не стал бы придавать значения этим слухам, если бы не наглое письмо, полученное однажды им от Манвела.

«Мы, — писал царю Манвел, — никогда не были слугами царей армянских, но были равными с вами и даже познатнее вас, ибо предки наши были сами царями в Чинастане[22]. Однако из-за раздора между братьями, вследствие которого произошло великое кровопролитие, мы покинули родину и пришли в Армению искать спокойствие». И далее Манвел подробно излагал Вараздату известное фамильное сказание Мамиконянов о двух братьях Мамике и Конаке, которые были сыновьями «сатрапа Карнама, бывшего вторым по царе чинастанском».

После смерти Карнама его жена вышла замуж за китайского императора и родила ему сына Чинбакура. Потерпев неудачу в попытке избавиться от наследника, братья Мамик и Конак бегут к царю Парфии, который, не желая портить отношения с китайским императором, переправляет их к родственнику своему Аршакиду, царствовавшему в Армении. Воинственные братья получают от царя армянские области Тайк и Тарон и выдвигаются в спарапеты Армении, сделав благодаря своим заслугам эту должность наследственной. Такова была легендарная история рода Мамиконянов.

Вараздат не стал предавать это письмо широкой огласке и ответил Манвелу коротко и с иронией, что если он, Манвел, считает себя наследником династии китайских царей, то пусть едет в Чинастан и добивается там трона, а его, Вараздата, не беспокоит более своими писаниями. Однако под влиянием этого письма Вараздат стал относиться всё хуже и хуже к своему спарапету. А тот двойственным поведением, отсутствием искренности в отношениях с царём лишь усиливал его подозрения.

Роковую роль в назревавшем конфликте сыграл Бад Сааруни, пользовавшийся уважением и доверием Вараздата. Сааруни при каждом удобном случае оговаривал спарапета. Аргументы Бада были неотразимы. Мушег чванлив, как и все Мамиконяны. Он смотрит на царей Армении, как на мальчиков, которые нуждаются в его советах. Он не считается с их мнением и поступает всегда по своему усмотрению. Не он ли отпустил на свободу взятого в плен царя агванцев Урнайра под лживым предлогом, что он, Мушег, не смеет поднимать руку на царственных особ? И это в то время, когда находившийся рядом Бад Сааруни отговаривал его от этого, напоминая, сколько смертей и горя принёс Урнайр, ворвавшись на армянскую землю! Не Мушег ли, взяв в плен весь царский гарем, отправил жён ненавистного Шапуха с почестями в Персию под предлогом того, что спарапету не пристало воевать с женщинами? Неужто забыл он, как персидский царь жестоко обошёлся с пленной армянской царицей и жёнами нахараров — предал их позорной смерти. Следует ли удивляться тому, что Шапух приказал изготовить кубок с изображением Мушега на тонконогом белом скакуне и, попивая из него на пиру, приговаривал: «Пусть белоконный тоже пьёт!» А где был Мамиконян, когда Теренций коварно расправился с царём Папом в Карине? Он уклонился от поездки под предлогом того, что спарапету надлежит оставаться с войском, чтобы обеспечить в случае опасности защиту страны. Лишь он, Бад Сааруни, отмстил византийцам за смерть царя! Да и кто таков вообще Мушег Мамиконян? Ведь это племянник человека, перешедшего в своё время на сторону персов и отдавшего страну на поругание персидскому царю Шапуху! А брат его поныне служит в Персии и уговаривает нахараров избавиться от Вараздата и заключить союз с персидским царём. В общем, вывод один: Мушегу доверять нельзя — он, несомненно, втайне зарится на трон. И если его не убрать, то быть беде.

И когда Карен и Арсен, удерживавшие царя от опрометчивых поступков, уехали на время в Арцах, Бад Сааруни принёс Вараздату письменные свидетельства того, что он именовал изменой спарапета.

Это была переписка Мушега с Манвелом, который призывал спарапета повлиять на царя Вараздата, вернуть его на путь дружбы с Персией или помочь убрать его с армянского трона.