Олигархи. Богатство и власть в новой России - [31]

.

Первым важным решением Попова было назначение нового председателя исполкома. Сайкин, занимавший эту должность раньше, уехал в отпуск. Председатель исполкома должен был управлять городом, поэтому ошибка в выборе новой кандидатуры на эту должность, безусловно, лишила бы реформаторов шанса удержаться у власти.

Никто в окружении Попова не знал, как управлять огромным городом. К числу его ближайших помощников относились Боксер и Василий Шахновский, инженер, занимавшийся проблемами термоядерного синтеза в Институте имени Курчатова. Шахновского вовлекли в мир дискуссий, клубов и выборов и в 1989 году избрали в Моссовет'^{51}. Еще одним помощником был Михаил Шнейдер, физик из Института геомагнетизма и ионосферы, который вместе с Боксером участвовал в организации выборов. Попов тоже был главным образом теоретиком. О Попове, хотя и с уважением, говорили, что ему необходимо несколько часов в день лежать на диване и думать[3]. Будучи теоретиком и даже немного романтиком, Попов не задумывался о выбоинах на асфальте и уличных фонарях. Он не имел представления о том, сколько тонн овощей хранится на московских базах. Он не знал, как справиться с массовыми беспорядками, вызванными отсутствием сигарет и нехваткой продовольствия.

Попов боялся, что радикальных демократов погубит отсутствие опыта управления. Его преследовала мысль, что эксперимент закончится неудачей, наступит крах и они будут дискредитированы — возможно, даже арестованы. Управление целым городом оказалось на первых порах непосильной задачей для радикалов. Они не были готовы. Им нужно было перекинуть мост к старой власти.

Им нужно было то, что имело давние традиции в русской культуре. Нужен был настоящий хозяин. Это слово в русском языке означает человека, располагающего определенным владением — домом, деревней, предприятием, страной. Хозяин дома — как правило, это старший по возрасту мужчина — несет ответственность за благосостояние семьи. Настоящий хозяин заботится обо всем, что входит в его владение. Русские имеют тенденцию судить о руководителях по тому, производят ли они впечатление настоящего хозяина хотя бы внешним видом или поведением. Человека, обладающего хоть какими-то подобными способностями и умеющего решать повседневные проблемы, называют хозяйственником^{52}. Попов искал такого человека, потому что сам к этой категории явно не относился. И Попов обратился к Ельцину.

Радикалы встречались каждое утро за завтраком в большой комнате в здании Моссовета, чтобы обсудить планы на день. Попов подумывал о том, чтобы вернуть к руководству городом Сайкина, но радикальные демократы и слышать об этом не хотели. У него имелись и другие кандидаты из старой гвардии, но радикальные демократы относились к ним с сомнением. Однажды Попов пришел на завтрак и сообщил, что Ельцин предложил ему в качестве кандидата на должность городского управляющего Лужкова. Но никто из присутствовавших не знал Лужкова.

“Мы спросили: кто этот человек?” — вспоминал один из демократов, Александр Осовцов. Вопрос повис в воздухе. Потом кто-то вспомнил, что молодые кооператоры, общавшиеся с новыми демократами, хорошо отзывались о Лужкове. Шнейдер сообщил, что и сам недавно познакомился с Лужковым. Его первое впечатление было однозначным. “Советский чиновник, — рассказывал он. — Манера говорить, выбор слов, лексика, внешний вид, то, как он разговаривал с людьми, — все свидетельствовало о том, что он был настоящим советским чиновником. Таким, каким я представлял себе чиновника, потому что никогда раньше не имел с ними дела”^{53}.

Попов не мог решиться. “Завтра мы должны принять решение, — сказал он радикалам. — Мы должны сделать это завтра”.

Боксер вернулся домой огорченный. Зазвонил телефон. Это была старая знакомая, женщина, которая к тому времени уже вышла на пенсию. Боксер рассказал ей, что Попов колеблется в принятии этого важного решения и что Лужков — одна из оставшихся кандидатур.

— Юрий Михайлович? — повеселел голос женщины.

— Юрий Михайлович. Откуда вы его знаете?

— Он ведь был директором “Химавтоматики”?

Так называлась организация, которую Лужков возглавлял в Москве в конце 1970-х.

— Да, — ответил заинтригованный Боксер.

— Я проработала там десять лет, — сказала она. — Я его знаю. Я не была с ним близко знакома, но слышала, что он всегда хорошо относился к людям.

На следующий день Боксер подошел к Попову и рекомендовал Лужкова. “Я слышал, что он хорошо относится к людям”, — сказал он.

Лужков смотрел на демократов с раздражением, прекрасно понимая, что его считают представителем старой гвардии, одним из аппаратчиков, которых они поклялись выгнать. Он вспоминал, что кипел от злости из-за того, что диссиденты обвиняли во всем прежний режим. Он был “так взбешен” этим, что решил совсем уйти из городского правительства. Но потом пришел в Мраморный зал Моссовета, чтобы собственными глазами увидеть новых политиков. Они выглядели не как чиновники, не носили галстуков. Лужков, который в свое время получил заряд энергии от кооператоров, испытал такую же симпатию к грубоватым новым демократам. В них нет “слепого подчинения”, свойственного предыдущему поколению, подумал он.