А лётчик запел новую песню. Было видно, что ему весело, но пел он почему-то не очень весёлое:
– «Смотри, пилот, какое небо хмурое! Огнём сверкает тёмной тучи край, суровый день грозит дождём и бурею… Не улетай, родной, не улетай!»
Ольга стояла на коленях с тряпкой в руках и слушала… Вот какой он оказался! Не то что не страшный, а даже совсем наоборот… Погоди! А как же иначе могло быть? Ведь это мамин друг старый. А мама же у неё такая, ну такая… Разве она могла Ольгу заставлять с плохим человеком знакомиться? Разве мама сама захотела бы с ним дружить, если б он был плохой?!
Нет, погоди! Мама не дружить с ним хочет. Мама собирается… Здесь Ольга остановилась резко. Она, конечно, была уже вполне взрослая. Но это, это оставалось всегда каким-то особенно взрослым. И поэтому запретным для неё.
Лётчик домыл последний кусочек пола, накинул тряпку на швабру – хотел, видно, ещё раз протереть, уже насухо.
Мама у себя в ванной выключила машину. Было необычно тихо, было слышно, как она полощет и поёт: «Не улетай, родной, не улетай!..» Ольга спросила:
– Ты будешь жениться… на ней?
– Буду! – твёрдо ответил лётчик. Лицо у него стало серьёзное. Руки в закатанной по локоть ковбойке крепко сжимали ручку швабры. Казалось, вот-вот – и палка эта треснет.
– Когда?
– Хочу скоро… поскорей… Пока вопрос упирается в одну девочку… звать Ольга. – Он улыбнулся с трудом.
Он всё это по-взрослому сказал, но Ольга, конечно, поняла.
– Не упирается! – она сказала.
– Ну тогда давай лапу!.. Навсегда?
Ольга ответила:
– Навсегда!
И заплакала.
* * *
А в понедельник снег полетел – снег, снег, снег!..
От снега всегда как-то страшно бывает в первую минуту. Сердце тайно обрывается: «Вот и зима!» И тотчас поймёшь, как далеко до будущего лета. И таким оно заманчивым покажется: таким милым, зелёным, ягодным.
И озеро сразу увидишь – утреннее, солнечное… На острове – до него плыть на лодке да плыть! – нахмурился большой старый лес, ели темны, строги. Берёзкам сквозь них и не прошелестеться!
А от деревни до озера зелёный-зелёный луг, и всё под горку. Росная трава холодна, щекочет подошвы. Бежишь себе и знаешь: ничего тут нет – ни стекляшек, ни змей, никаких колючек!
Это всё вспыхнуло враз перед Ольгой и пропало. Только осталось окно серое, в которое она глядела, чуть отведя штору.
Ещё толком и не рассвело. Серый лёгкий песок падал и падал, чуть кружась и всё время отбегая вправо, вправо: видно, поддувал ветерок.
– Ну что? – тихо спросила мама. – Зима?
– Зима! – ответила Ольга и улыбнулась.
Нет, не тому она улыбалась, что зима, а тому, как мама спросила. В голосе её слышался вчерашний день. Удачный, счастливый, весёлый вчерашний день. Честное слово, такие дни редки! Даже и в самых-самых хороших семьях!
И сразу о зиме стало думаться по-иному – вспомнилось про Новый год. Да, теперь уж Новый год не за горами. Самый лучший праздник на свете!..
Ольга шла по улице в своей прекрасной козловой шубке – в прошлом году она была великовата и называлась «шуба». А теперь стала в самую пору. И Ольга сразу назвала её «шубкой». Ольга обновляла в ней первый снежок!
Козёл был светло-серый, даже ещё светлей – почти белый, и мех немного вился. Шубка сейчас даже легче казалась, чем в прошлом году – прямо совсем лёгкая! Ольга шла и при каждом шаге чувствовала, как её козлик дышит чудесной травкой-лавандой, которая стерегла вещи от моли в их семейном шкафу.
Зима, зима! Уже все сомнения утренние забыты. Больно снежок кругом хорош. Мягкая нехоженая светлая дорога. Двор перед их домом – огромный лист бумаги. Даже ступать страшно!
И улица полна снегу. Прохожие появляются из белого живого тумана и уходят в него. А снег всё порхает, порхает. Грузовики вылетают и с весёлым рёвом уносятся невесть куда. А за ними струится от красного огня на заднем борту красноватый снежный ветерок.
Большое и высокое здание школы стало сейчас ещё больше и выше за развевающейся тюлевой занавеской летящего снега. Отовсюду к школе сходились тёмные ручейки ребят. Ольгу тоже несло в одном из таких ручейков. Школа была всё ближе. Теперь, казалось, она стоит по пояс в снежных деревьях школьного сада. Белые в белом снегу деревья сделались вдруг будто заметней. Сколько раз Ольга здесь пробегала за последнее время и не замечала их. А сегодня заметила.
Белые деревья на белом снегу. Или они только для неё, для Ольги, стали заметней?.. Она даже приостановилась, и кто-то сзади толкнул её. Она подумала о старике ботаники, которого не видела уже два дня. «Двое суток, – подумала Ольга. – Так всегда говорят о больных». И вздохнула.
* * *
Пока она была в школе, зима всё разгуливалась и разгуливалась. Снег шёл не переставая. На переменках все толпились около окон. Мальчишки лихо кричали:
– Во даёт!
И Ольге тоже хотелось так крикнуть, но только это ведь не девчоночье слово.
Она вышла наконец на вольный воздух – после уроков и после обеда в продлённой группе, – когда день уже потихоньку начал переламываться к вечеру. И снегопад тоже будто устал. Пушинки летели редко, плавно, чуть вздрагивая в прозрачном воздухе. Тучи поднялись выше, словно избавились от лишнего груза. Стало заметно холоднее.
