Ольга - [3]

И старик, схватив шапку, побежал. Ольга присела в углу: горящий в печке огонек слабо освещал скудную избу. Душа Ольги наполнена не воспоминанием, не сравнением прошлой жизни с настоящею участью; ни о чем не жалеет, а желает только одного: скорее удаляться, бежать от счастья, которым наделяли ее люди. Грудь ее стеснена не боязнию о будущей судьбе своей, но страхом, чтоб ее не воротили к подножию милостей, требующих страшной платы: бесчувствия к самому себе.

Андреян скоро воротился, принес наряд Ольге: белую новую свиту, шитую в узор снурками, принес повязку и покрывало.

— Оденься скорее, Ольга Владимировна; покуда не взошла луна, уйдем отсюда, чтоб не встретить кого…

И он помог Ольге надеть свиту сверх платья. Ольга повязалась, надела сафьяновые черевички, накинула покрывало; а между тем Андреян собрал в котомку все свое богатство, запасся хлебом, перекинул тулуп через плечо, взял костыль… готов — и Ольга готова.

— Присядем же, барышня, на дорогу. Благослови, Боже, сирот бесприютных, "живый в помощи Вышнего, в крове Бога небесного…" — И старик прочел весь псалом, перекрестился, припал к земле… а Ольга, в крестьянской одежде, как дочь, последуя примеру отца, также молилась, также припала к земле.

Кончив теплую молитву, Андреян, сняв образ, поцеловал его, дал поцеловать Ольге и повесил на шею.

С трепетом вышла Ольга, придерживаясь за старика, из хижины. Вдали сквозь деревья виден был свет в окнах дома. Боязливо отклонила Ольга взоры свои от этого света. По дорожке, идущей подле забора, пробрались они до калитки. Осторожно отпер ее Андреян, а Ольга торопливо выбежала в нее из-под мрачных навесов дерев. Перед нею широкое поле; свет лунный зарит из-за дальнего леса; по равнине местами разостлался туман. Ольга не узнает знакомой ей природы, ей кажется, что перед нею стоят пространные озера.

— Куда идем мы? — спрашивает она, придерживаясь за Андреяна.

— До света нам дойти бы до лесу, а там хоть в погоню за нами.

Берега мнимых озер удаляются от Ольги. Вот она оглянулась… и сад и дом ее благодетелей видны уже как будто на острову посреди вод. Не принимая пищи в продолжение целого дня, истомленная горем и непривычкой ходить, Ольга едва переступает.

Молча идут они, как будто боясь еще говорить, чтоб кто-нибудь не узнал их по голосу и не выдал беглецов.

С востока небо стало проясняться, туманы слились в облака и заставили отдаление, как седые хребты гор. Путешественник, посетивший разнообразную природу земного шара, проезжая тоскливо по плоской возвышенности, принял бы их за подобия Альпов, обитель фей, где рыцарство свивало некогда на неприступных скалах гнезда свои, обвивая их лозами винограда, или за священный Гималай, этот великий храм бога Шиве, усеянный молебницами, чудными пещерами и ликами божеств, иссеченных из громадных скал, или за холмы Галлии, над которыми раздавались бряцания невидимых арф, удары мечей в звонкие щиты и тихие песни Сельмы в мерцающих посреди утренних туманов хороводах дев Локлинских. Или, может быть, очарованный путешественник принял бы чудные образы облаков за Гиперборейские горы, в которых обитали некогда земные счастливцы, не знавшие ничего в жизни, кроме радостей, пиров и песен.

Но очарование исчезает с восходом солнца; утренний ветерок развевает облачные горы; лучи дня стелются по равнине, как по поверхности моря во время затишья.

Вот уже близок лес. Старик поддерживает усталую Ольгу. Под первым навесом дерева она падает на разостланную Андреяном свиту.

— Устала, Ольга Владимировна?

Ольга не в состоянии отвечать; склонясь на руку, она, как упоенная опиумом, засыпает.

Старик присел подле нее, вздохнул, как няня над больным ребенком, который наконец заснул после долгих страданий. Но, увидев восходящее солнце, Андреян осторожно приподнялся на ноги и стал читать про себя обычную утреннюю молитву, потом взглянул на Ольгу и стал молиться за нее.

"Как однообразно идет время!" — ропщут одаренные всем, что завидно в человеческой жизни. Перед ними блестит золото, за ними ухаживает дружба, увивается лесть, им кланяется в землю зависимость, платит десятину заемщик, молится нужда… а для них единообразно время! Сравните же прошлый день с настоящим, смотря на эту святую девушку: злобно выбросила ее судьба из высоких хором, как вещь лишнюю в обители избранных; вчера еще она дышала по милости людей ароматами гостиных, а сегодня, под кровом Божьим, дышит прохладою утра.

Но недолог был мирный ее сон. Быстро повторилась в сновидении вся прошедшая ее жизнь, и вдруг вскрикнула она, с испугом вскочила с земли, бросилась к старику, озираясь мутными взорами в глубину леса.

— Господи помилуй!

— Чего ты испугалась, Ольга Владимировна?

— Его, — произнесла она, прижавшись к старику и еще боязливее оглядываясь.

— Эх, барышня, неужели ты веришь в леших? Ведь это просто сказки! Покушала бы ты теперь; спасибо куме, дала пирожка. Кушай, Ольга Владимировна, да не прогневайся, каков есть.

И вот Ольга полуднует, сидя на траве. Перед ней разостлано полотенце, на полотенце Андреян разложил разрезанный пирог, хлеб, в одной чистой тряпочке творог, в другой — соль.