Ольга Калашникова: «Крепостная любовь» Пушкина - [12]

Шрифт
Интервал
она потеряла первенца.

Попробуем всё-таки разобраться в обстоятельствах, приведших к скорбному сентябрьскому финалу. Если исходить из постулата, что беременность, завершившаяся родами 1 июля 1826 года, протекала без каких-либо отклонений от природной нормы, то получается: Ольга Калашникова к моменту отъезда из Михайловского, сиречь в конце апреля — начале мая, пребывала уже «на сносях», то есть на седьмом или даже на восьмом месяце беременности. Она, как говаривали в старину, дохаживала последние дни. Но утаить внешние признаки такого положения от обитателей сельца, и прежде всего от собственных родителей, было невозможно. Да и послание Александра Пушкина князю П. А. Вяземскому с просьбой сладить тайные роды крестьянки в Москве теряло в данном случае всякий смысл. Однако вот загадка: и беременность Ольге удавалось как-то скрывать, и письмо поэт не преминул черкануть и отправить приятелю.

Разрешается головоломка достаточно легко: на рубеже апреля — мая 1826 года срок «чреватости» Ольги Калашниковой был иным — меньшим.

Другими словами, по приезде в село Болдино она родила недоношенного ребёнка. Следовательно, слабого, болезненного; в условиях тогдашнего крестьянского быта — почти обречённого…

На листе с записью о смерти Павла имеется, однако, ещё один столбец — «Где погребены». (Его Н. И. Куприянова не стала исследовать.) В этой графе — опять же вертикально, обобщённо — указано единое место погребения шестерых покойников: «На отведённом кладбище». Данная строка, по всей видимости, ставит точку в многолетней дискуссии о местонахождении могилы сына поэта[92]. Ясно, что младенца Павла, как и всех его соседей по мартирологу, похоронили в болдинском имении Пушкиных, на отводе[93] для кладбища.

(Кстати, согласно местночтимой легенде, впоследствии могилу младенца безуспешно разыскивал граф В. А. Соллогуб, автор «Тарантаса»>[94].)

Когда и какими путями сведения о несчастье дошли до отца ребёнка, не установлено. После ссоры с Сергеем Львовичем Александр Пушкин выказывал полнейшее равнодушие к болдинским делам. Даже если разговор поэта с издателем журнала «Новая детская библиотека» Б. М. Фёдоровым (случившийся в Летнем саду 6 мая 1828 года) имеет отношение к нашему сюжету, он ничего не конкретизирует>[95]. Сношения с Петербургом Михайла Калашников вёл в те годы через «земских»>[96], а сам на Неву, кажется, не ездил. Есть, правда, догадка, что в начале 1828 года камердинером Пушкина в Северной столице был девятнадцатилетний Иван Калашников, брат Ольги, но убедительных тому доказательств пока не представлено>[97]. (Да и сам факт пребывания Ивана тогда в Петербурге ещё ни о чём не свидетельствует.) Поэтому допускаем, что Пушкин узнал печальную правду об avorton’е[98] только спустя несколько лет…


«Она вышла из города и вдруг увидела себя на берегу глубокого пруда, под тению древних дубов, которые за несколько недель перед тем были безмолвными свидетелями её восторгов. Сие воспоминание потрясло её душу; страшнейшее сердечное мучение изобразилось на лице её»>[99]…

Ранняя смерть Павла, вероятно, воспринималась Ольгой и прочими Калашниковыми как ниспосланное свыше наказание за любострастие. Но Бог карающий был единовременно и Богом милующим: блудной дочери управляющего удалось избежать погибельного срама или даже дна болдинского пруда. Лишь домочадцы ведали о псковских грехах бедной Ольги — ведали да помалкивали.

Коли порченая барином девица сберегла своё доброе имя — значит, могла уповать на то, что в грядущем ей, крепостной, всё-таки улыбнётся фортуна и воздастся сторицею за мытарства; что её тяжкие утраты рано или поздно обратятся в некий доходный капитал.

Первые годы пребывания в Болдине нашей повзрослевшей и набравшейся уму-разуму героини совершенно не документированы. В неприветливой степной стране, без подруг и песен, рядом с сыновьей могилкой, неприкаянная «поломойка» — ни девка, ни баба, ни вдова — разве что прозябала. Все дни Ольги были серые, типично крестьянские, на один покрой. Похоронив кровинку, она как будто дала обет молчания и тоже схоронилась — за плотно закрытыми дверями дома, за широкой спиной отца.

А разменявший шестой десяток родитель трудился, казалось, не покладая рук. Он вникал во всевозможные тонкости работ и торговых операций; внедрял барщину; ревизовал магазины; следил в вотчинной конторе за приходо-расходной и «памятной» книгами; делал «угощения приезжим по должности Чиновникам»>[100]; подбирал рекрутов поплоше для объявленного набора; строго взыскивал с провинившихся православных.

(Правда, иногда Михайла Иванов давал себе некоторую поблажку и по-простецки развлекался, даже закатывал «приёмы» для управляющих соседними имениями>[101].)

Львиная доля времени и сил уходила у Михайлы Калашникова на собирание оброчных денег. Он пополнял болдинскую казну «небольшими суммами в течение целого года и деньги высылал <барину> не периодически, а по мере накопления»>[102]. Однако тут бахвалиться ему было нечем: цифирь вопияла, что недоимки росли, а размеры сбираемого оброка неуклонно уменьшались. Так, если за 1826 год «всенижайший слуга и раб» добыл 10 578 рублей 65 копеек, то за 1827-й — уже только 7862 рубля 4 копейки; а за 1828 год обескураженному Сергею Львовичу доставили и вовсе 5515 рублей 77 копеек

Продолжить чтение
Еще от автора Михаил Дмитриевич Филин
Арина Родионовна

Вниманию читателей предлагается научно-художественное жизнеописание Арины Родионовны Яковлевой (Матвеевой; 1758–1828) — прославленной «мамушки» и «подруги» Александра Пушкина. Эта крепостная старуха беззаветно любила своего «ангела Александра Сергеевича» — а поэт не только отвечал ей взаимностью, но и воспел няню во многих произведениях. Почитали Арину Родионовну и пушкинские знакомцы: князь П. А. Вяземский, барон А. А. Дельвиг, А. П. Керн, H. М. Языков и другие. Её имя фигурирует и в ряде мемуаров того неповторимого времени.

Толстой-Американец

Вниманию читателей предлагается научно-художественное жизнеописание графа Фёдора Ивановича Толстого (1782–1846), прозванного Американцем, — «одной из замечательнейших русских фигур пушкинской эпохи» (Н. О. Лернер). У него, участника первого российского кругосветного путешествия, героя шведской кампании и сражений с Наполеоном, была репутация наглого и безжалостного дуэлянта, который отправил на тот свет множество ни в чём не повинных людей. Большинство современников считали графа Фёдора «картёжным вором», бражником, буяном и обжорой — словом, «человеком преступным», влачившим «бесполезную жизнь».

Мария Волконская: «Утаённая любовь» Пушкина

Пленительный образ княгини Марии Николаевны Волконской (урожденной Раевской; 1805–1863) — легендарной «русской женщины», дочери героя Наполеоновских войн и жены декабриста, последовавшей за осужденным супругом в Сибирь, — запечатлен в русской и зарубежной поэзии, прозе и мемуаристике, в живописи, драматургии и кино, в трудах историков, публицистов и литературоведов. Общественная мысль в течение полутора веков трактовала Волконскую преимущественно как «декабристку». В действительности же идеалы княгини имели мало общего с теорией и практикой «первенцев свободы»; Волконская избрала собственный путь, а «декабризм» был лишь неизбежным фоном ее удивительной биографии.Вниманию читателей предлагается первое в отечественной историографии подробное жизнеописание М. Н. Волконской.

Рекомендуем почитать
Дракон с гарниром, двоечник-отличник и другие истории про маменькиного сынка

Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.

Иван Васильевич Бабушкин

Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.

Господин Пруст

Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.

Бетховен

Биография великого композитора Людвига ван Бетховена.

Август

Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.

На берегах Невы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Зворыкин

В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.

Довлатов

Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.

Княжна Тараканова

Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.

Артемий Волынский

Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.