Ольга Ермолаева - [10]
— Скакнем, Олютка? — сказала она и, не дожидаясь согласия, принесла доску, полено.— Да ну, скорей скакнем, а то меня тетка опять позовет.
Поскакав немного, Афоня предложила:
— А теперь давай скакать с фигурами. Смотри.
Оля изо всей силы топнула по доске, Афоня взлетела кверху и широко раскинула ноги в воздухе.
— Штаны крою. А теперь гляди, шью.
Афоня опять взлетела вверх и забавно поболтала в воздухе ногами.
Настала очередь Оли делать фигуры.
— Смотри.
Оля, как пушинка, поднялась кверху и, спускаясь на доску, ловко выкинула вперед одну ногу, затем другую.
— Это я пошла к кресне с пирогом.
— Ну,— пренебрежительно проговорила Афоня, сморщив маленький вздернутый носик.— Я это тоже умею. Ты новое что-нибудь покажи.
— Смотри.
Афоня высоко взметнула Олю, и та, ловко повернувшись в воздухе, встала на доску, спиной к Афоне.
— Это я валес танцую.
Из огорода донесся грозный окрик:
— Афанасья, домой! Будет там дурить.
Чаще всего подруги встречались на задах ермолаевского огорода, где был маленький садик, густо заросший сиренью, бузиной и жимолостью. Афоня пролезала из своего огорода, через изгородь. Они забивались в глухой тенистый уголок, устраивали из досок скамейки, приносили глину и стряпали булочки, крендели. Там им никто не мешал. А если слышался крик тетки Арины, то девочки замирали и не откликались. Было хорошо, уютно в садике. В кустах сирени ласково чирикали воробушки. Из листьев репья девочки делали себе шляпы, а лист побольше брали в руки вместо зонтиков. Принарядившись, они шли в «баню», в «гости». Афоня была старше Оли на два года и всегда играла роль матери. Она брала подругу за руку и по дороге журила ее, как ребенка.
— У тебя есть, Олютка, альбом? — спросила раз Афоня.
— Нет.
— Ну, ты еще маленькая, а у меня есть, я сделала. Он у меня за печкой лежит. Там кирпич вынимается, а за ним печурка, он там у меня и лежит. И тетка Арина не догадывается... Я тебе, ужо, покажу.
Альбом Афони оказался старой, пожелтевшей от времени тетрадкой, выдранной из какой-то бухгалтерской книги. Тетрадь была вклеена ржаным клейстером в толстые корки. На корке красовалась бумажная роза.
— Вот смотри,— раскрывая свой альбом, сказала Афоня.— В него тоже буду стишки писать.
— Сама?
— Ну, сама!.. Нет... Большая вырасту, мне кавалер напишет. Я вчера хорошенький стишок выучила наизусть.
И, закатив глаза в небо, Афоня прочла:
— Славно?
В один из праздничных дней Афоня пришла грустная, молчаливая.
— Ты что, сердишься на меня? — спросила Оля.
— Нет.
— А почему ты такая сегодня?
— Последний день вместе играем, завтра я уйду,— сказала Афоня печально.
— Куда?..
— В монастырь жить. Тетка Арина меня в монастырь отдает. Дома, говорит, кормить нечем... Ты придешь ко мне в монастырь?
Ольга вспомнила слова тетки Пелагеи и сказала:
— Нарядная будешь ходить, галоши носить будешь.
Афоня улыбнулась невесело.
ГЛАВА VI
Солнечным утром Афоня с теткой Ариной подходили к монастырю. Арина шла быстрым шагом и властно покрикивала на девочку:
— Ну, ну, поторапливайся, не продавай глаза-то.
Та чуть не бегом шла за ней, стуча по засохшей дороге большими, не по ноге, растоптанными ботинками, и громко шмыгала носом.
— Не распускай нюни-то, разнежилась.
Они спускались к небольшой речке. За мостом на горе, как на ладони, стоял монастырь. Большая монастырская церковь утонула в густой сосновой роще, обнесенной толстой кирпичной оградой. Монотонно и скучно плыли редкие удары колокола из монастыря. Справа весело блестел на солнце широкий заводский пруд. У каменных ворот Арина остановилась.
— Молись,— скомандовала она.
Из ворот выехала порожнем на телеге Степанида. Она была в грязном холщевом фартуке. И на фартуке и на телеге был налет красной пыли, видно, что Степанида возила кирпичи.
— Куда это повела девку-то? — спросила она Арину.
— В монастырь к вам жить... Кое место тут келья матери-игуменьи?
— Вон стоит,— Степанида показала кнутовищем на маленькое кирпичное здание, отодвинутое от деревянного двухэтажного дома.
— Али в миру-то не провертелась бы,— сердито сказала Степанида.— По миру ходила бы и то лучше. Суешь девку, как в могилу.
— Ну, чтой-то, бог с тобой!
— Ничего... Девку жалко...— Степанида чмокнула губами и тронула вожжой лошадь.— Н-но, родимая, шевелись.
В прихожей кельи игуменьи был сумрак, пахло ладаном и жареным луком. Полнолицая молодая монахиня окинула их недоверчивым взглядом прищуренных глаз.
— Вам что?
— Матушку-игуменью повидать надо бы.
Монахиня бесшумно, как черная тень, вышла.
Афоня тихонько шмыгала носом.
— Обиходь,— строго прошептала Арина.
Афоня хотела «съобиходить» на пол, но Арина поспешно ее вытолкала за дверь.
— На улицу иди, деревня еловая, не видишь, ковры настелены...
Игуменья, древняя старуха, почерневшая от времени, недвижно сидела в кресле. Под высоким клобуком, прикрытым черной кисейной мантией, лицо ее казалось маленьким, скоробленным.
Мутными глазами она посмотрела на пришедших и помумлила впалыми губами:
— Ну, чего вам, сестрицы, надо от меня?
— K вашей милости, матушка,— заговорила Арина, кланяясь в пояс,— призрите, бога ради, сироту... Афанасья, что ты истуканом стоишь?! — Арина ткнула Афоню в спину.— Кланяйся, дура.
Над романом «Лога» Бондин начал работать в 1930 году. Тогда же был им составлен подробный план романа под названием «Платина». Но материал подготовлялся значительно раньше, еще в 1928–1929 годах.Сам автор писал о творческой истории романа: «Я поставил себе задачу изучить на месте жизнь приисков, добавить к тому, что я узнал во время скитаний по Уралу. «Лога» пережили многое: из маленькой повестушки разрослись в роман. Первое название было «Уходящее», второе «Золотая лихорадка», третье «Платина». Но, когда я исколесил весь золотопромышленный район, я убедился, что правдивей всего будет «Лога» — все происходит в логах, в кладнице металла».Первая часть романа была напечатана в журнале «Штурм» в 1933 году.
Под названием «В лесу» в 1937 году был издан сборник охотничьих рассказов Бондина в Свердловском областном издательстве.Еще в начале 20-х годов писатель опубликовал в областной печати несколько своих охотничьих рассказов («Заяц», «Форель», «Медвежья шалость»).В 1937 году он подготовил книгу для детей под заголовком «В лесу».Книга эта явилась итогом личных впечатлений автора, встреч с уральскими рыбаками и охотниками. Он сам был страстным охотником и рыболовом. Около станции Анатольевская находилась его постоянная охотничья резиденция — шалаш в сосновом бору.
Повесть «Матвей Коренистов» — третья повесть из ранних произведений Алексея Бондина. Писатель работал над ней с 1928 по 1934 год. В 1935 году она вышла в Свердловском областном издательстве вместе с повестью «Уходящее» в сборнике с этим заголовком.Первоначальной редакцией «Матвея Коренистова», развернутой впоследствии в крупное произведение, был рассказ «Стрелочник», напечатанный в журнале «Товарищ Терентий» № 21, 1924 год.Следующий вариант повести назывался «Две сестры».Окончательный вариант появился уже в сборнике, обогащенный деталями, с более глубокой разработкой характеров действующих лиц.В основу повести легли наблюдения писателя над жизнью железнодорожных рабочих за время его пребывания на станции Азиатская.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.