Олений заповедник - [18]

Для этой цели Дезер-д'Ор был, пожалуй, неподходящим местом, и, по правде сказать, я едва ли написал хоть слово, пока жил на этом курорте. Но я вообще еще не был готов к тому, чтобы начать работать, — мне нужно было время, нужно было горячее солнце.

Не знаю, смогу ли я объяснить, что мне не хотелось быть слишком чувствительным и не хотелось думать. Мне представлялось, что существуют два мира. Мир реальный, как я называл его, — мир войн, и боксерских клубов, и детских приютов на задворках, и в этом реальном мире сироты жгли сирот. Лучше было об этом даже не думать. Мне нравился другой мир, в котором почти все оставались живы. Воображаемый мир.

Но что-то я расписался… Через несколько дней начнется зимний сезон, и весь мой распорядок дня, когда я делил свое время между Доротеей в «Опохмелке» и Айтелом в «Яхт-клубе», изменится. Киноколония не пробыла в Дезер-д'Ор еще и недели, и маленькая история, которую я намерен рассказать, только-только начиналась.

Часть вторая

Глава 7

С началом сезона пошли дожди — не обильные, но достаточные для того, чтобы в пустыне расцвели цветы. И люди потянулись из киностолицы. Кинодеятели заполнили отели, а домовладельцы, приезжающие на сезон, открыли двери своих особняков. На улице появились кинозвезды, а также игроки, преступники из светских кругов, манекенщицы, эстрадники, спортсмены, самолетостроители, даже один-два художника. Они приехали на самых разных машинах: на «кадиллаках», на красных машинах с открывающимся верхом и золотисто-желтых машинах с открывающимся верхом, на маленьких иностранных машинах и на больших иностранных машинах. Я же, когда начался сезон, полюбил стену вокруг моего дома, которая всегда обеспечивала приватность, и порой думал, какое неверное представление о городе складывается, наверно, у приезжающего на день туриста, который объезжает улицу за улицей и узнает о курорте столько же, сколько человек, прошедший по коридорам учреждения, знает о том, какие там кабинеты.

Айтелу претило это нашествие. Он стал предпочитать одиночество, и его редко можно было увидеть в отеле. Однажды, когда я заехал к Айтелу, в его спальне зазвонил телефон. В кабинете слышно было, как он разговаривал. Кто-то, только что поселившийся в «Яхт-клубе», приглашал его заехать, и после того, как Айтел повесил трубку, я почувствовал, что этот звонок взволновал его.

— Хотелось бы тебе познакомиться с пиратом? — спросил он со смешком.

— А кто это?

— Продюсер Колли Муншин.

— Почему вы называете его пиратом? — спросил я.

— Сам увидишь, когда с ним познакомишься.

Однако Айтел не мог поставить на этом точку. Мне кажется, он был раздосадован тем, что приглашение доставило ему такое удовольствие.

Муншин — зять Германа Тепписа, пояснил мне Айтел, а Теппис является главой «Сьюприм пикчерс». Муншин женился на дочери Тепписа и благодаря этому стал одним из самых крупных продюсеров киностолицы.

— Нельзя сказать, что он в любом случае не достиг бы такого положения, — добавил Айтел. — Колли невозможно остановить.

Он, как я выяснил, чем только не занимался: понемногу был торговцем, газетчиком, диктором на маленькой радиостанции, консультантом по общению с прессой, агентом актеров, помощником продюсера и, наконец, продюсером.

— Одно время, — продолжал Айтел, — он, по сути-, был посыльным при мне. Я раскусил Колли. Это человек, лишенный стыда. А человека, которому никогда не было за себя стыдно, не остановишь.

Айтел стал переодевать рубашку. По тому, как тщательно он выбирал галстук, я понял, что он относится к этому визиту не так небрежно, как ему хотелось бы.

— Не пойму, зачем ему надо видеть меня, — произнес он. — Наверное, хочет украсть идейку.

— Ну и что? — сказал я. — Нет ничего дешевле идей.

— Такая уж у него манера. Его вдруг начинает интересовать какая-то история. Собственно, ничего такого, к чему можно было бы приклеить ярлык. Некая туманная идея. И он приглашает безработного писателя на обед. Выслушивает соображения писателя, и они обговаривают сюжет. На следующий день он приглашает на обед другого человека. Поговорив с полудюжиной писателей, он получает готовый сюжет и сажает одного из своих пеонов под замок писать в какой-нибудь дыре. А когда сценарий готов, он может продать его студии под своим именем. О, это умный, цепкий, коварный человек… — Айтел исчерпал запас эпитетов.

— А что мешает ему возглавить студию? — спросил я.

— Ничего, — сказал Айтел, надевая пиджак. — Когда-нибудь он возглавит весь мир. — И добавил с улыбкой: — Только сначала ему надо научиться править мной. Иногда я могу задвинуть его. — Уже закрывая за нами дверь, Айтел произнес: — Есть еще одно обстоятельство, которое может остановить его взлет. Женщины.

— Он что, крутит сразу с несколькими?

Айтел посмотрел на меня так, словно мне надо было еще многому учиться, чтобы понять психологию знаменитостей киностолицы.

— Да нет, — сказал он, — Колли приходится отменять слишком много решений, а это задерживает продвижение, верно? Кроме того, не так просто держать гарем, когда твоя жена — дочь Германа Тепписа. Даже содержать изысканную штучку нельзя. Вот он и держит девчонку в крошечной квартирке, и у него уже были из-за нее неприятности с Г. Т. Какая-то дешевенькая танцовщица. Он с ней уже несколько лет. Я никогда ее не видел, но Колли сам расскажет тебе, сколько у него из-за нее неприятностей. Ситуация стандартная. Она хочет, чтобы он развелся с женой и женился на ней, и Колли дурит ей голову, что так и будет. Бедный малый, ему невыносимо с чем-либо расстаться. — Айтел хмыкнул. — Девчонка, конечно, заставляет его расплачиваться. Когда Колли нет рядом, его кисонька гуляет вовсю. Пара работавших у меня актеров побаловались с ней. Они мне рассказывали, что она необыкновенно хороша в постели.