Олений заповедник - [126]

— Чарли, — сказала она, — ты очень рассердишься, если мы пропустим сегодняшний вечер? Я немного расстроена.

Он сдержал обиду. Ему стоило немалого труда вырвать эти несколько часов, и она должна бы понимать это. Тем не менее он лишь улыбнулся.

— Мы поступим как ты хочешь, — сказал Айтел.

— Чарли, ты же знаешь, я испытываю к тебе большое влечение. Господи, ты у меня единственный мужчина помимо Тони, и не мне говорить тебе, что это значит.

Айтел снова нежно ей улыбнулся. Он слышал, что у нее еще два романа, но ведь кто ее знает.

А Лулу принялась ходить по гостиной, выбирая дорогу среди мебели, которой был заставлен пляжный домик.

— Мне нужно с тобой посоветоваться, — внезапно произнесла она. — Чарли, я попала в критическую ситуацию.

— Критическую? — Айтел насторожился. Лулу что, собирается предъявить требования?

— Беда с Тони. — И Лулу тихонько заплакала. — Так бы и убила его, — добавила она.

— Что же произошло?

— Мой пресс-агент Монрони только что полчаса висел на телефоне. Он говорит, что мне надо сделать заявление для газет, но не знает, что я должна сказать. И я, Чарли, тоже не знаю, а заявление надо сделать через десять минут.

— Но в чем дело-то?

— Тони избил официантку в ресторане в Питсбурге.

Айтел прищелкнул языком.

— Это худо.

— Это ужасно, — сказала Лулу. — Я так и знала, что Тони попадет в беду во время своего турне. И зачем только студия отправляет его с индивидуальными выступлениями? Его надо держать в клетке. Монрони говорит, что он два дня не просыхал.

— Ну и что, по-твоему, ты должна делать?

— Я не знаю. Если я сделаю неверный шаг, это может положить конец моей карьере.

— Скорей всего это прикончит Тони.

Она отрицательно покачала головой.

— При том, какой он везучий, — нет. Его появление — самое крупное событие в городе. Студия должна спасти его, а я не потяну. — И в ярости воскликнула: — Ну почему Тони такое вытворяет?

— Ты не думаешь, что тебе стоит связаться с «Сьюприм»?

— Нет, — сказала она. — Чарли, ты не хочешь подумать. Неужели ты не понимаешь, что защищать они будут Тони. Они даже не попытались позвонить мне. Вот тебе доказательство. Они распространят историю о том, что это я довела до такого состояния Тони, потому что я плохая жена.

— «Сьюприм» не может позволить себе пожертвовать тобой, — сказал Айтел.

— Ни черта подобного. По рейтингу Биммлера Тони стоит выше, чем я.

— Это дело временное.

— Чарли, перестань читать мне проповедь, — взвизгнула Лулу.

— Не кричи на меня, Лулу.

Усилием воли она заставила себя успокоиться.

— Извини, — пробормотала она.

— Так что же говорит Монрони?

Лулу поставила на стол свой стакан.

— Он идиот. Я рассчитаю его, когда все это будет позади. Он считает, что я должна сделать заявление и сказать, что не желаю иметь ничего общего с Тони, и что он грубое животное, и что я знаю, как досталось той официантке, и так далее и тому подобное.

— Публике это не понравится, — сказал Айтел.

— Конечно, не понравится. Но Монрони говорит, это лучшее, что я могу сделать. По его теории я должна пойти в атаку, прежде чем «Сьюприм» пойдет в атаку на меня. — Она широко раскинула руки. — Чарли, я не в состоянии думать как надо.

— Лулу, девочка, разреши наполнить тебе стакан, — сказал Айтел. — Все не так худо, как ты думаешь.

— Я так взвинчена, Чарли. Пожалуйста, помоги.

Он кивнул.

— Я не специалист по связям с общественностью, но кое-чему я научился. — Айтел улыбнулся. — Сразу скажу, что было бы ошибкой пытаться выступить против «Сьюприм». У студии слишком сильные специалисты в этой области — тебе с ними не справиться.

— Я это знаю, — в отчаянии воскликнула она.

— Но тебе не надо и сражаться с ними. Надо использовать их силу. — Айтел многозначительно помолчал. — Студия не захочет потерять тебя, если не будет к этому вынуждена. Если ты им поможешь, «Сьюприм» будет счастлива спасти Тони и тебя.

— Чарли, уточни.

— Ну, ты же знаешь: люди любят признания, — сказал Айтел. — Я бы посоветовал принять на себя всю вину. Только сделать это надо таким образом, чтобы все сочувствовали тебе.

— По-моему, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Лулу. — Но сумеет ли Монрони на этом сыграть?

— Есть у тебя пишущая машинка? — спросил Айтел. — Я за пять минут все тебе сооружу.

Она посадила его за стол в своем кабинетике, он закурил сигарету, глотнул из своего стакана и начал писать:

Застав наконец сегодня дома мисс Майерс, которая развлекала детей из Общества доброго вспомоществования детям из бедных семей, мы услышали от нее: «Во всем случившемся виновата я. Я ужасно сочувствую этой бедной официантке, и я знаю, что Тони переживает это еще больше меня. Но эмоциональные и психологические сложности характера Тони, побудившие его поступить так, порождены мной. В глубине души Тони прекрасный человек, но я не сумела дать ему ту бескорыстную любовь, какая ему нужна, хотя по-своему, по-детски, я очень люблю его. Быть может, после этой беды, за которую я в ответе в большей мере, чем Тони, я повзрослею и стану скромнее, чего я давно добиваюсь. Я сейчас вылетаю в Питсбург, чтобы быть с Тони, и надеюсь, что из всей этой истории получится что-то хорошее — для Тони даже в большей мере, чем для меня».