Октябрьские дни в Сокольническом районе - [14]

При нашем Сокольническом трамвайном парке был небольшой отряд Красной Гвардии в 35 человек; часть из них беспартийные. Из своей среды они выбрали инструктора для обучения тех товарищей, которые не могли владеть оружием.

В ночь с 25 на 26 октября 1917 г. в нашу ячейку сообщили из Райкома, чтобы все партийные товарищи шли в Ревком Райкома. Оттуда часть наших товарищей была отправлены в Московский Совет, а часть были посланы в пикеты; мне пришлось итти пикетом на Сокольническую трамвайную станцию, где пробыл до 8-ми часов вечера 26-го IX. После смены пошли мы в Ревком на 8-ю Сокольничью, наш Ревком в лице т.т. Ефремова, Сары Бродской и т. Смирнова жадно выслушивали каждое сообщение и донесение. Хотя они и бодрствовали, но на лицах их заметно было сильное переутомление. Мне пришлось с 9-ти часов вечера ходить патрулем до 11 ч. вечера. Затем вернулся обратно в Ревком, куда пришло донесение, что на Каз. ж. д. имеется большое количество оружия и патрон; сию же минуту снарядили грузовик, поехали за оружием во главе с т. Арнштамом. В эту ночь мы привезли несколько автомобилей с винтовками. А орудия беспрерывно гудели и были слышны редкие выстрелы винтовок. Утром 27 октября я сходил домой, показался жене, побеседовал с детишками и к 5-ти часам вечера пришел обратно в Ревком и больше домой не приходил до полной победы.

27-го всю ночь и весь день 28-го мне пришлось ходить патрулем; в один из последних дней боев нам сообщили, что Александровское Военное училище во главе с белыми юнкерами сдалось. Нашему району приказали ехать забирать оружие и патроны. Отправились мы на грузовике: маршрут наш был до Красных ворот, по Садовой Триумфальной, от Триумфальной Садовой к Страстному бульвару; поехали Страстным бульваром через Никитские ворота, переезжая Никитские ворота, попали под обстрел, но к нашему счастью никто не был ни ранен, ни убит. Когда мы приехали к Александровскому военному училищу, взошли в помещение, я увидел следующую картину: вся белая сволочь была пьяна, я видел горы корзин с разными винами, и часть из них порожними. Нагрузили мы полный автомобиль оружия и уехали. Итак в эту ночь пришлось с‘ездить два раза за оружием. Всего запомнить не могу. На этом заканчиваю свои воспоминание об Октябрьских днях.

Рабочий Сокольнического Трамвайного Парка Морозов.

4/Х-22 г.

МЕСТНЫЙ КОМИТЕТ

службы движения

НОВО-СОКОЛЬНИЧ. ПАРКА

3 ноября 1917 г.

№______

В Сокольнический Районный Революционный Комитет.

ЗАЯВЛЕНИЕ. [1]

Местный Комитет Службы Движения, имеет честь заявить Революционному Комитету нижеследующие:

При Новосокольническом парке имеется столовая, из которой отпускаются обеды своим служащим, а также в настоящий момент служит питательным пунктом для солдат Революционного Комитета. Согласно определения мясного отдела М.Г.О.У., которым постановлено еженедельно отпускать для столовой Ново-Сокольнического парка «мяса» (кол.) 17 п. 20 ф. с городской бойни.

В виду неимения мяса и согласно вышеизложенного, местный комитет просит Сокольнический Революц. Районный Комитет отпустить вышеозначенное количество мяса и для перевозки транспорт.

Председатель Жикин.

Секретарь Стариков.

Алексеевско-Растокинский подрайон

Воспоминания тов. Самарина

Алексеевско-Ростокинский подрайон об‘единял до 15 тысяч рабочих, в него входило до 40 фабрик и заводов, из них более крупные: завод Михельсон, Ферман, Глинсбург, Дроболитейный, Сусоколова, Алексеевская водокачка «Коса» и другие.

Самую крупную организующую роль играл металлический завод Михельсона.

На всех этих заводах имелись большевистские ячейки. Большинство из них были представлены в Московском Совете большевиками.

Подрайонный совет также был в руках большевиков.

Организация Красной Гвардии началась в районе задолго до Октябрьского переворота.

Июльская демонстрация убедила рабочих в неизбежности кровавого столкновения с буржуазией и ее прихвостнями.

Рабочие приступили к перевыборам в Московский Совет, большинство которого составляли меньшевики.

Одновременно возникает мысль об организации рабочей Красной Гвардии.

На заводе Михельсон организуется штаб.

Все рабочие, способные носить оружие, с особой гордостью шли в Красную Гвардию.

Дело в том, что среди членов партии было течение за организацию чисто коммунистической гвардии, и только как исключение принимались беспартийные; этим и об‘ясняется малочисленность Красной Гвардии: во всем районе было около 200 ч.

Остальная масса обучалась военному делу при помощи инструкторов-красногвардейцев.

Среди красногвардейцев была установлена строгая дисциплина: они несли караульную службу на заводах, охрану оружия и т. д.

Для приобретения оружия был устроен среди рабочих специальный сбор: михельсоновцы отчислили дневной заработок; на эти деньги было куплено 40 винтовок австрийского и немецкого образца и к ним по 20 штук патронов.

Кроме того, через меньшевика Богданова в Алексеевском комиссариате удалось достать 11 берданок; взяты они были якобы на временное пользование для охраны завода.

Было известно, что после февральского переворота во 2-м Пресненском комиссариате осталось оружие. Туда послана была делегация, которая должна была уговорить комиссара, меньшевика, отдать нам винтовки, как нам принадлежащие. Мы их отобрали у черносотенцев. Меньшевик требовал разрешение Московского Совета, а получить его было мудрено, так-как в Совете было меньшевистско-эсеровское большинство.