Окся-труженица - [3]

Оксе хочется самой мыть в корыте новую девочку, но Ольга качает головой: тут уж дело обойдётся без Окси. Даже бабушке Анне Ольга подаёт ребёнка только тогда, когда сама хорошо его вытерла и завязала белой тряпочкой животик.

— А как её зовут? — спрашивает Окся.

— Мы назовём её Ольгой, — отвечает из-за полога мать девочки. — Ольга хорошо мне помогла, пусть у дочки будет её имя.

Бабушка Анна закутывает девочку в тёплые оленьи меха и укладывает в люльку с пологом. Такая же люлька, как у Оконного братишки Николяя. В люльке на оленьих шкурах Оле будет тепло.

Давно пора Оксе возвращаться домой — она ведь сказала Николяю, что скоро придёт. Зачем же его обманывать? И она бежит в свой чум. Ей надо ещё посмотреть, как топится печка, приготовить чай для Аркадия, Володи, для отца и Северина.

Ухватив со стола кусочек сахара, Окся показывает его Николяю. Братишка тянется за сахаром, Окся отбегает и держит сахар высоко в руке:

— Николяй, ин кар, Николяй! Не трогай, Николяй! — кричит она нараспев.

Николяй не может достать и начинает сопеть.

— Ой, О-окся, О-окся! — останавливает её мама. — Зачем дразнить Николяя?

Мама берёт сахар из руки Окси и протягивает малышу. Николяй весело улыбается и с чмоканьем начинает сосать сахар.

Вдруг стены чума задрожали от ударов. Это Сокол, оленёнок, прибежал из стада за Оксей. Он рогами бьёт в стенку. Маленького его воспитывала Окся; три раза в день кормила его похлёбкой, сваренной из травы с примесью муки. Он баловень Оксин, как любит он её! Наевшись тёплой похлебки, он играет с ней, а потом опять бежит в стадо.

Окся слышит — за чумом шуршат по снегу нарты, много нарт, и кто-то кричит: «Эй-о! Эй-о!» Так погоняют оленей. Это, наверное, приехали оленеводы.

Ей очень хочется посмотреть, кто приехал. Но она знает, что раз уж приехал кто-то, надо скорее всё ставить на стол. В чуме вкусно пахнет тушёной олениной: пока Окся бегала смотреть новую девочку, мама уже нарезала мяса и поставила его на печку. А сейчас мама ловко переворачивает вкусные лепёшки на горячей большой сковороде.

Окся ставит на стол чашки, тарелки, раскладывает всем ложки. Из носиков чайников, стоящих на печке, поднимается пар: готов горячий чай, вымыты чашки, расставлены на столе! Мама смеётся, блестят её белые зубы: она видит, что Окся очень старалась всё утро.

Вот послышались смех и шутки; приподняв оленью шкуру, которая заменяет дверь в чум, согнувшись, заходят оленеводы. Они большие, как богатыри. Лица у всех красные от ветра, усы заиндевели — далеко они ехали по морозу. Совики они скидывают у входа и остаются в малицах. Откидывают меховые капюшоны, чёрные блестящие волосы их влажны. Хотя стоит большой мороз, но оленеводы в дороге не сидят всё время на своих нартах: чтобы не было тяжело оленям, они часто соскакивают и бегут рядом с нартами, держась за них рукой. Олени бегут так же быстро, но теперь им легче, а людям теплее.

Вместе с оленеводами пришёл домой и Оксин отец — Миша, а с ним и Северин. Пришёл и ветеринарный врач Володя. Он молодой, высокий, волосы у него чёрные, густые, как шапка. Нос с горбинкой, как у многих коми. Окся его издали узнаёт. Володя всегда гладит Оксю по голове и протягивает ей кусочек сахара или конфетку.

Гости здороваются с хозяйкой, рассаживаются на оленьих шкурах около стола. Как хорошо погреться горячим чаем!

— Ах, Окся, вот чай так чай! Кучем трудница! Какая труженица Окся! Какой вкусный сделала чай!

У многих оленеводов в чумах есть свои маленькие девочки, и они тоже всегда помогают своим матерям по хозяйству.

Окся подаёт на стол тушёную оленину, консервы, открытые мамой, банку сгущённого молока. А оленеводы едят, пьют чай и ведут беседу: это всё оленеводы из колхоза «Красный Октябрь». Окся всех хорошо знает.

Старший оленевод Матвей вспомнил, как в прошлом году отец Окси спас стадо.

— Да уж, Миша, хорошо, что ты успел их увести, — сказал он.

В тундре бывает страшное время, когда после оттепели падает большой мороз. Мягкий, обтаявший сверху снег замерзает толстой коркой льда. Это гололедица. Тогда оленям трудно пробить своими копытами эту толстую корку. Они не могут достать себе корм из-под снега и льда и идут, отыскивая место, где нет гололедицы. Но кто же это знает? Кто может сказать, где кончится толстый слой льда и под ногами оленей снова окажется мягкий, рыхлый снег?

И всё таки есть люди, которые могут сказать, где гололедица кончается. Они летают над тундрой на самолётах, смотрят: вот тут поверхность снега не блестит — значит, льда тут нет! Лётчик опускается ниже, проверяет ещё раз, а если нужно, и садится.

Потом он летит отыскивать, где бредут стада голодных оленей, и сбрасывает над ними листовки. Идущие за стадом оленеводы подбирают их и читают. В листовках написано, в какую сторону пастухам надо гнать стада, чтобы дойти до рыхлого снега.

Стада колхоза «Красный Октябрь» попали в такую гололедицу. Олени шли уже совсем тихо, были голодны, пришла большая беда! Вдруг Оксин отец увидел самолёт: лётчик, снижаясь над стадом, махал рукой — показывал, куда вести оленей.

Миша сразу повернул свои нарты в ту сторону и поехал, а олени, будто понимая, что он знает, где найти корм, послушно двинулись за ним. По сторонам и сзади стада ехали другие оленеводы и не давали уставшим оленям отбиваться. Им помогали собаки Мальчик и Норка. Несколько раз возвращался самолёт, делал круг над стадом и снова показывал направление, а отец вёл и вёл оленей, пока они не выбрались туда, где лёд кончился и олени смогли добыть себе корм.