Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [45]

Справа от входа висит портрет Льюиса Кэрролла, написанный после его смерти и довольно меланхолический. Сверху свет льется в зал через «Окно Алисы»: витраж по мотивам кэрролловских историй. Насколько же крошечной и потерянной должна была ощущать себя девочка Алиса в таком огромном зале, среди всех этих громадных существ за столом своего отца, ректора колледжа, пока наконец не попробовала пирожок, который помог ей вырасти, а потом все выше и выше, пока она не стала похожа на старые длинношеие фигурки из мейсенского фарфора на каминной полке, а голова ее не уперлась в потолок. К high table ведут три ступени: он расположен на подиуме, приподнятом над общим академическим уровнем.

В торце – портрет ректора Лидделла. Возле него дверь, едва различимая в обшитой досками стене. «Это Кроличья нора, – объяснил мне один из смотрителей. – Ведет прямо в Старшую гостиную, клуб донов. Через эту дверь они выходят из своего корпуса, быстро поглощают пищу и вновь исчезают в норе». Будучи куратором Старшей гостиной, Льюис Кэрролл в течение нескольких лет должен был следить за тем, чтобы у его коллег всегда было в достатке газет, писчей бумаги, а главное, чая и вина. В иерархии Крайст-Черч-колледжа ему не удалось подняться выше.

Именно в Ректорском саду Льюис Кэрролл впервые встретил прообраз своей Алисы – 25 апреля 1856 года, когда ему захотелось сфотографировать собор. В саду возле Алисиной калитки до сих пор растет дерево, где, как утверждают, сидел тот самый Чеширский Кот, оставшийся в веках благодаря своей широкой улыбке.

Ровно в пять минут седьмого начинается вечерняя служба. Мальчики-хористы в тюдоровских шапочках поют молитву – неизменно, с тех самых пор, как в 1525 году кардинал Уолси основал здешний хор. Под сводами норманнских аркад поют они «Слава Тебе, Троица!» первого здешнего хормейстера Джона Тавенера, гимны Уильяма Уолтона, в свое время тоже певшего в этом хоре. Чарующая церковная музыка, интеллектуальные проповеди, вся в целом атмосфера собора Крайст-Черч создают даже у атеистов невероятное ощущение контакта если не с самим Господом, то, несомненно, с историей Англии.

Этот самый маленький в стране собор одновременно является часовней самого большого оксфордского колледжа. Длина собора Крайст-Черч – всего сорок восемь метров; часовня Кингз-колледжа в Кембридже, к примеру, вдвое длиннее. Исторически первая церковь, стоявшая в этом месте, исчезла бесследно: то был женский монастырь viii века, основательницей которого считается Св. Фридесвида, хранительница Оксфорда. Во второй половине xii века на фундаменте легенды каноники-августинцы возвели церковь в том самом виде, в каком ее можно видеть и сегодня. Вернее, сегодня она еще лучше – после реставрации сэром Джорджем Гилбертом Скоттом в 1870–1876 годах. Одно из его норманнских дополнений – знаменитое окно с розами в восточном торце здания.

Как правило, средневековые церкви ориентированы с востока на запад. На хорах зарождается определенный архитектурный ритм, поддерживаемый центральным нефом: позднеримские круглые колонны с готическими бутонообразными капителями; аркады со сдвоенными сводами, образующими тройную арку, отчего стены кажутся выше, чем на самом деле.

А вот над хорами (и это настоящая сенсация) растянулся сетчатый свод со свисающими замковыми кирпичами и узором, изображающим звездное небо. Как каменные фонари парят эти подвески под ребрами лиерн – позднеготическая изысканность примерно 1500 года рождения, – и никакого железобетона. Лишь частично взгляду доступны арки, сходящиеся вместе позади свода и удерживающие конструкцию. Автор гениального конструкторского решения – скорее всего Уильям Орчард, один из самых блестящих архитекторов своего времени. Орчард, похороненный в соборе Крайст-Черч, работал также в богословской школе и в Магдален-колледже.

Часовня каждого колледжа, а эта в особенности, отчасти являет собой галерею усопших душ, придавая тем самым завершенность портретной галерее в столовой. Вот разглядывает нас «отец меланхолии» Роберт Бёртон в черной мантии, с каменным лицом – бюст времен Стюартов. Другой почтенный дон, преподобный Покок, даже и после смерти не снимает mortarboard[69]. Философу Джорджу Беркли написал эпитафию его друг Александр Поуп, о Джоне Рёскине напоминают собственные слова художника («Нет другого богатства, кроме жизни»), а об У. Х. Одене – памятник в часовне Милитари-Чэпел, где он, будучи студентом, в велюровых тапочках отстаивал воскресную литургию, начинавшуюся в восемь утра. В вестибюле собора стоит памятник самому нелюбимому ректору Крайст-Черч-колледжа – доктору Джону Феллу. К сожалению, на нем не выбит шуточный стих, написанный о нем студентами: «Я не люблю вас, доктор Фелл, / Причину вспомнить не сумел, / Но убедиться я успел: / Я не люблю вас, доктор Фелл». Фелл был радикальным роялистом, отославшим из колледжа как квакера Уильяма Пенна, так и философа Джона Локка.

Средневековые пилигримы стремились в эту церковь с особой целью – увидеть ларец с мощами Св. Фридесвиды. Изготовленный в 1289 году, он был уничтожен в эпоху Реформации, в 1889 году реконструирован и установлен в северном боковом нефе. В пазухах свода средневековые скульпторы прячут в густой натуралистически изображенной листве небольшую головку «зеленой женщины» в сказочном лесу. Это та самая история, которую Эдвард Бёрн-Джонс в 1859 году изобразил сияющими красками на расположенном рядом окне Св. Фридесвиды: история о земных приключениях святой, от чрезмерной настойчивости поклонника сбежавшей в леса, да так и остававшейся там до своего вознесения на небо, к сонму спасенных душ. Одна из пяти живописных работ по стеклу, выполненных Бёрн-Джонсом для собора Крайст-Черч. С витражными святыми и ангелами прерафаэлитов соседствуют окна, созданные в Средневековье и в эпоху барокко: знаменитое убийство в соборе (окно Беккета, ок. 1340) и монументальная живописная сага об Ионе работы Абрахама ван Линя (1630-е годы).