Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [35]

Оксфорд – город музыки. Но еще раньше, едва приехав сюда, сквозь грохот транспорта вы слышите колокольный звон: поют колокола Магдален-колледжа, Мертон-колледжа и Нью-колледжа, церкви Св. Девы Марии, Линкольн-колледжа, собора Крайст-Черч, а также колокола семи церквей в центральной части города – отовсюду доносится высокий и низкий, тяжелый и легкий небесный звук. Когда Чарлз Райдер, студент из «Брайдсхеда» Ивлина Во, в последнее воскресенье учебного года шагал по центральной аллее своего колледжа «через мир благочестия», его со всех сторон окружали прихожане и звуки колоколов. Давно нет былого благочестия, но церкви остались – по крайней мере шестьдесят пять англиканских церквей и колледжских часовен. Нигде в Англии, кроме Лондона, не найти столь высокой концентрации колоколов на единицу площади. Ничего удивительного, что не только верующие, но и звонари играют в городе не последнюю роль. Вскоре после Реформации колокольный звон вошел в моду в среде молодых джентльменов – gentelmen-ringers (звонарей-джентльменов). Правила игры установил кембриджский мастер колокольного звона Фабиан Стедмен. В трактате Tintinnalogia (1668) он разработал искусство переменного звона в том виде, в каком оно практикуется и поныне, достигнув такой виртуозности, что Георг Фридрих Гендель, к примеру, всегда считал колокола национальным английским инструментом.

Change-ringing (переменный звон) – математически обоснованный, нередко часами длящийся ритуал, своеобразная смесь дзен-буддизма и крикета для колоколен. У этого командного спорта звонарей до сих пор имеются болельщики во многих колледжах. Мастера переменного звона клуба «Оксфорд Юниверсити», основанного в 1872 году, регулярно упражнялись в церквах Св. Марии Магдалины и Св. великомученика Фомы, а временами также в церквах Сент-Кросс, Сент-Эбби и в приходской церкви Олд-Мерстон. В Оксфорде работают настоящие виртуозы – например, команды Магдален-колледжа или Наффилд-колледжа, а в 1958 году был установлен мировой рекорд: двенадцать тысяч шестьсот смен за шесть часов двадцать минут. Уважаемым членом академического Союза звонарей был и Джон Бетджемен. Колокола сопровождали его всю жизнь: со времен учебы в Магдален-колледже и до знаменитых стихотворных мемуаров, озаглавленных «Созванные колоколами».

Следуя зову колоколов, удается порой насладиться и самой прекрасной музыкой, какую в состоянии предложить только Оксфорд, причем совершенно бесплатно: церковной хоровой музыкой в классической английской традиции от Уильяма Бёрда до Бенджамена Бриттена. Evensong (вечерняя месса) – элемент университетской жизни, наиболее строго оберегающий собственное монастырское происхождение. Как правило, часовая вечерняя молитва поется только во время учебных триместров, хотя не у всех колледжей есть хоры. Свои хоровые школы имеются лишь в Крайст-Черч-колледже, Магдален-колледже и Нью-колледже, у них же – лучшие хоры. Эти хоры давно стали звездами популярного жанра и ездят по миру с концертами. В 1996 году хор Нью-колледжа с программой церковной музыки попал не только в топ-листы классических исполнителей, но и в поп-чарты.

Шестнадцать мальчиков в жестких стоячих воротничках, младшие из которых едва видны из-за скамей, становятся к вечерне напротив хормейстера; за ними четырнадцать более взрослых певцов в черно-белых одеждах, и все они вместе поют своему Господину псалом, и господин их (если на миг позабыть о Боге) – Эдвард Хиггинботтом. Хормейстер, человек с длинными тонкими пальцами, как на картинах Эль-Греко, которыми он, подобно заклинателю змей, шевелит где-то над сопрано, тенорами и басами, пока не заставит тридцать голосов слиться в единый тон, лучше всего без музыкального сопровождения – в чистый и ясный звук, который он удерживает между певцами, модулируя каждым пальцем, дирижируя к тому же бровями, словно крылатые ангелы высоко под потолком тоже входят в состав хора; и еще несколько секунд парят в воздухе пальцы, пока не растворится последний, не слышный уже звук – аминь – прекрасный и долгий, как сама вечность. Лишь иногда, в Хеллоуин, канун дня Всех Святых, его серафимоподобные певцы притаскивают и водружают на хоры красную маску дьявола.

Удивительные голоса, пестующие григорианские песнопения Cantus planus, справляющиеся с виртуозной полифонией поздней сакральной музыки, голоса Фаринелли, контртеноры, живущие под постоянной угрозой мутации голоса и отсева на экзаменах, год за годом, вновь и вновь, на протяжении столетий… С 1379 года поют они в Нью-колледже, исполняя волю основателя, Уильяма Уайкхэма. Хористы собора Крайст-Черч по-прежнему носят плоские тюдоровские шапочки эпохи кардинала Уолси, а в Магдален-колледже начиная с 1458 года, перед тем как приступить к исполнению вечерней молитвы при свечах, поверх красных одежд они надевают белые накидки. Огромная сила исходит от этих хоров, от их простоты и вокальной мощи, внутренней гармонии по ту сторону ритуалов и религий. Кто хоть раз слышал Miserere Грегорио Аллегри в среду Страстной недели в часовне Магдален-колледжа, не забудет этого никогда.