Окружение Сталина - [200]

И все-таки согласие и новый союз необходимы. Иначе вполне вероятно образование на месте бывшей державы неустойчивой системы республик, разрозненных, зависимых и враждующих друг с другом. Эта угроза тем более реальна, так как процессы государственной эрозии охватывают и РСФСР. Может повториться уже пережитый опыт Февральской революции 1917 года, когда каждый уездный городишко стремился быстро объявить себя самостоятельной независимой республикой. В качестве исторического курьеза можно упомянуть о провозглашении в апреле 1917 года Шлиссельбургской державы, в которой каждая волость мыслилась чем-то подобным американским штатам.

В свое время о характере нарождавшихся в России республиканских, демократических движений размышлял русский философ и правовед И. А. Ильин: «Рассматривая республиканское движение в России XIX и XX века, исследователь все время изумляется тому отсутствию чувства ответственности, которое республиканцы обнаруживают на каждом шагу. Им и в голову не приходит, что они судят о незнаемом как о чем-то простом и ясном; — что они не знают ни веры, ни правосознания, ни хозяйства, ни истории, ни соблазнов того народа, судьбами которого они хотят распоряжаться; — что все политические суждения их отвлеченны и схематичны, а по отношению к России беспочвенны и претенциозны; — что у них нет никакого политического опыта, а есть только заимствованная на Западе политическая доктрина. Отравленные бакунинской верой в то, что „дух разрушения есть созидательный дух“, они ожидают „спасения“ от исторического крушения России и воображают, что переход к демократической республике удастся русскому народу без особых затруднений»[554].

Для утверждения демократии и полного изживания остатков авторитарно-бюрократической системы, помимо трудных экономических реформ, необходимо формирование новой политической культуры и гражданского правосознания. Современное общество болезненно политизировано. А это создает почву для воспроизводства тоталитарных привычек и порядков. Как верно писал тот же И. А. Ильин: «Политика отнюдь не должна поглощать духовные силы и творческий досуг народа. Кипение в политических разногласиях, страстях и интригах есть своего рода „ярмарка тщеславия“, азарт честолюбия, школа интриги, скачка с препятствиями, растрата народных сил и жизненных возможностей»[555]. Политика должна стать сферой деятельности профессионалов. Не менее существенно и другое: воспитание гражданского правосознания, независимого и не подчиняющегося идеологии и партийным установкам, основанного на сочетании чувства свободы и сознательной дисциплины.

Тектонический сдвиг в последние годы произошел в обширном пространстве культуры. Отечественная история, втиснутая в жесткую мертвенную схему «Краткого курса», начинает высвобождаться от узости классового подхода, возвращаясь к правде факта и многообразию интерпретаций. Наконец-то впервые за годы советской власти вышла к читателю «История государства Российского» Н. Карамзина, доступными стали глубокие исследования С. Соловьева и В. Ключевского. Постепенно в массовом потоке воспоминаний, документов, публикаций вырисовывается трагический образ отечественной истории XX века.

Со временем пришло понимание того, что за 70 лет марксизм не стал единственно «правильным и верным» учением, потому что все «прочие идеалистические бредни» (определение в духе Суслова) с порога отвергались; непрочитанные и неисследованные, они огульно приговаривались к забвению. Часть нашего национального богатства составляет «нравственно взыскующая» русская религиозная философия — Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Розанов, В. Соловьев, П. Флоренский. К сожалению, традиции ее оказались искусственно прерванными. В трудном, почти кризисном положении оказалась марксистская теория, да и материалистическая философия вообще. Слишком непосильной для творчества стала монополия сусловых.

Искусство постепенно раскрепощается, шаг за шагом высвобождаясь из идеологического плена. Торжество соцреализма, некогда провозглашенное с высоких трибун и зафиксированное в учебниках, при здравом рассмотрении оказалось фантомом, этаким подпоручиком Киже, возникшим ниоткуда и исчезнувшим неизвестно куда. Сегодня соцреализм представляет собой исторический интерес. Жесткий партийный диктат, рассматривавшийся Сусловым как главное средство развития культуры, тоже приобретает оттенок архаики. Более того, публично признаны ошибочность и неуместность директивных, в духе ждановских постановлений, методов руководства. Постепенно от идеологических стереотипов и вульгарных социологических схем движение литературы возвращается в единственно возможную систему координат: нравственно-эстетическую. Особенно это очевидно теперь, когда мы «заново» обрели, казалось, навсегда запрещенные книги А. Платонова, М. Булгакова, В. Гроссмана, В. Шаламова, А. Ахматовой, Ю. Домбровского и многих других. Положен конец и пресловутому разрыву отечественной словесности на «два потока», на две истории. Удивительно органичной частью российской культуры предстал творческий опыт деятелей послеоктябрьской эмиграции: Е. Замятина, И. Шмелева, Б. Зайцева, В. Ходасевича, В. Набокова, А. Аверченко и многих других, до недавнего времени с нелегкой руки сусловых носивших тяжеловесные, «чугунные» ярлыки «белогвардейщины», «идеологически чуждых», «заблудившихся» и т. п. Многое глубже и яснее им было видно издалека, в вынужденном изгнании.