Окрик памяти. Книга третья - [2]

С восторгом я ходил, глазея,

По залам вашего музея.

Какой лосось, какие щуки!

Привет работникам науки.

При всем уважении к авторитету и таланту великого поэта, нельзя было не заметить некоторые пренебрежительные интонации в тексте («серьезные люди делом заняты, а тут – какие-то рыбешки...»). Внизу, как реакция на обидные намеки, один из местных острословов приписал: «Напрасно ты ходил, глазея, по залам нашего музея. Ведь ты ж не понял ни хе..а. Привет работникам пера».

После этой рассказанной мною притчи нашего высокого московского чиновника как ветром сдуло из музея. И поделом: пусть знает, что культура России не ограничивается Садовым кольцом, кое что можно увидеть и за Уралом.

Приятными были ссылки в периодической печати со стороны местных архитекторов. Они добросовестно ссылались на пользу от моей книги при составлении реставрационных планов Никольской церкви, бывшей часовни на Центральной площади, благодарили за сведения, которые сорвали пелену забвения с такого, например, имени, как тюменский городской архитектор К.П.Чакин (1875–1958). Порадовали меня мои коллеги из библиотеки нефтегазового университета. Работа над третьей книгой «Окрика памяти» пришлась по времени к моему 70-летию. Я получил от них следующие трогательные строки. «Мы всегда рады видеть Вас в нашей библиотеке. Знайте, что Вы – один из лучших и любимых наших читателей, для таких, как Вы, с удовольствием работают библиотекари, именно у Вас самый солидный формуляр на МБА». И далее:

В тиши читальных залов шелестят страницы,

Но тишина обманчива сия.

Сюда приходят, чтоб с историей сродниться

И углубиться в изученье бытия.

А сколько в этих залах пробежало

Минут, часов и дней, а может, просто миг?

Ведь здесь положено начало

Всего, что воплотилось в «Окрик...» или крик?

Еще во времена, когда книги не было, но ее будущие разделы публиковались в периодической печати, моего скромного журналистского авторитета хватило, чтобы улучшить в городе Фрунзе (теперь Бишкек) жилищные условия семьи изобретателя первой в мире полностью электронной системы телевидения Б.П. Грабовского (1901–1965). В те годы я вел интенсивную переписку с вдовой Грабовского Лидией Алексеевной. Я писал об этой семье во второй книге «Окрика...». В одном из писем она доверительно пожаловалась мне на тесноту и неустройство своего жилища, в котором, кроме нее, проживают дочь, зять и внуки. Недолго думая, я собрал все, что мною написано и опубликовано о научном подвиге нашего земляка, уроженца Тобольска, и с сопроводительным письмом, мало надеясь на положительный итог, отправил сердитое, но вполне обоснованное послание в Киргизию в республиканский ЦК КПСС. Добавил при этом, что даже академия наук Франции чтит память пионера электронного телевидения, а вот в Киргизии не считают возможным обратить внимание на проблемы семьи всемирно известного изобретателя. Каково же было мое изумление, когда в очередном письме я получил от Лидии Алексеевны слова искренней благодарности за оказанное содействие в улучшении жилищных условий!

Знали бы вы, Виктор Ефимович, какая поднялась суматоха вокруг нашего дома, и сколько комиссий нас посетило!

Я заметил также, что после выхода из печати моего двухтомника у коллективов некоторых областных и районных музеев появился интерес к поиску экспонатов старинной техники, чего раньше почти не наблюдалось. В периодической печати появились статьи других авторов не только по темам, перекликающимся с тематикой книги, но и с откровенным использованием моих материалов, вплоть до дословного цитирования целых абзацев, и, разумеется, без каких-либо ссылок. Я на них не в обиде, поскольку плагиат – это своеобразное подтверждение авторитета книги и ее автора: воруют же не что попало, а только более или менее ценное ... Любого автора не может не радовать повторное издание или продолжение книги как свидетельство её успеха у читателя. Тираж первой книги, например, издательство, в целях удовлетворения читательского спроса, вынуждено было увеличить допечаткой в 500 экземпляров. Наконец, в моей преподавательской деятельности книги «Окрика...» используются студентами как единственное за Уралом учебное пособие по читаемым мною курсам истории техники.

Специалисты-историки склонны обсуждать проблемы и достижения своей науки в малочисленной аудитории своих коллег с узкими научными интересами. Может быть, поэтому, несмотря на мои надежды, никто из них, не говоря уже о простых читателях, не обратил внимания, что трехтомник «Окрика...» – это не свод энциклопедических фактов. Книга – лишь приглашение к дальнейшему поиску в той области исторических знаний, которая до последнего времени оставалась либо в забвении, либо вообще игнорировалась классическими историческими исследованиями. Доказательством тому, что в своих книгах я намеренно не ставил, да и теперь не ставлю, точку, обозначающую завершение исследований, является последовательное появление сначала второй книги, а теперь и третьей. Впрочем, в кругу моих коллег находятся любопытные, спрашивающие меня: «А четвертая будет?». Что на это ответить? В моих первоначальных планах, намеченных в 1998–1999 годах, расчет делался только на единственный том. А затем, в процессе работы, когда родились новые темы, накопились дополнительные материалы, а главное, появилась стимулирующая уверенность, что книга заинтересовала читателя, пришлось сесть за продолжение публикаций.