Окрась все в черный - [18]

Бросить работу нельзя, а бросить Ингу? Во что она влезла, бедная девочка? Как же ей теперь помочь? Отсюда, из Лесозаводска, никак. Киллер. Что значит этот киллер? Почему Инга бросила трубку, ничего толком не объяснив? И что теперь предпринять?

Предпринять она ничего не могла. Постояв немного у телефона, Анна вздохнула и стала собираться на работу. Нужно было спешить: их служебный автобус подъедет к остановке минут через семь. Опаздывать нельзя, потому что до их завода ни на чем другом не доберешься. Анна работала в рабочей столовой при комбинате старшим поваром.

Но когда приехала на работу, сразу и пожалела: лучше было остаться дома, вдруг Инга перезвонит? И опять, опять, опять ошибку не исправишь: здесь она как в ловушке — до конца смены ни на чем не выберешься.

Ошибка, да. Впрочем, ошибку она совершила не сейчас, а тогда, когда уехала в Лесозаводск. Захотела вырваться из этой безысходной жизни — и бросила сестру на произвол судьбы, с вечно пьяной матерью. И страшно обрадовалась, когда сестра в свой черед ушла из дома. Обрадовалась, потому что тогда ей казалось: часть вины с нее снялась, без матери Инга сможет устроиться в жизни, а ей, Анне, не придется расплачиваться за последствия своего предательского отъезда.

Придется, еще как придется! Что же все-таки Инга имела в виду, когда просила ее заплатить киллеру? Неужели ее маленькая сестренка кого-то хотела убить? Или уже убила? Вернее, киллер, с которым она не смогла до конца расплатиться, убил? Зачем она бросила трубку, ничего не объяснив?

Надо было остаться дома и дождаться звонка.

И вдруг пришла спасительная мысль: все это просто чей-то глупый розыгрыш, Инга не знала ее нового номера телефона и нигде не могла узнать, значит, звонила не она. Кто-то, кто в курсе ее семейных обстоятельств, решил подшутить. Ну конечно! Все очень просто. Тем более что и разговор был какой-то странный. Да что там странный — бредовый был разговор. Не могла ее сестра нанять киллера. И нет никаких таких киллеров, которые работают в кредит. И долг клиента не перебрасывают на его родственников, хотя бы из элементарной безопасности… Конечно, это просто глупая шутка!

На какой-то момент Анна совершенно успокоилась, даже развеселилась. Обвела взглядом своих коллег, засмеялась:

— Ну, девки, колитесь, кто из вас моя сестра.

Татьяна, Люба и Валентина, не отрываясь от работы, посмотрели на нее с удивлением, но, увидев, что она смеется, тоже рассмеялись.

— Чур, я! — поддержала шутку Татьяна.

— В сестры я не гожусь, — с наигранной горечью сказала Валентина, — разве что в матери.

— А что я буду иметь, если стану твоей сестрой? — поинтересовалась Люба. — Если переведешь из зеленщиц в повара, я согласна.

— Анна богатая наследница, но место уже забито, я первая сказала. — Татьяна бросила нож, подошла к Анне, обняла ее за плечи. — Смотрите, ну до чего мы похожи!

Стало ясно, что никто из них не звонил. Да и глупо было на такое надеяться: голос-то Ингин. Нет, никакая это не шутка.

Смена, казалось, никогда не кончится. Анна старалась успокоиться, не думать о звонке, но ничего не получалось: целые фразы непрошено выскакивали из этого страшного разговора: «Заплати киллеру, обязательно заплати, если не заплатишь, тебя тоже убьют». Тоже убьют. Значит, кого-то уже убили? Кого? А вдруг это мать? Боже мой, в какую такую ужасную беду могла впутаться Инга?!

— Нет, это невозможно! — проговорила Анна вслух и услышала хохот. Смеялись все: и Татьяна, и Люба, и Валентина.

— Что это сегодня с тобой? Влюбилась, что ли? — по-доброму, в самом деле по-матерински (если бы мать была мать, а не та алкоголичка), но чуть-чуть насмешливо спросила Валентина.

Анна всхлипнула, но смогла подавить подступающий приступ. И если бы не Валентина, удержалась бы вообще, не разрыдалась, ничего никому бы не рассказала. Но та, видно, окончательно вошла в роль: дочь подросла и впервые влюбилась, переживает, надо ей поскорее объяснить, что ни один не стоит ее мизинца, и вообще скоро пачками будут у ее ног валяться, — подошла к ней прижала ее голову к своей обширной груди, погладила по спине и начала утешать. И Анна не выдержала. Задыхаясь от слез, рассказала, что звонила сестра… все рассказала. Женщины столпились вокруг нее и принялись утешать уже хором. А потом и расплакались хором. Они так прониклись ее бедой!

Всю дорогу, в автобусе, они опекали ее, словно она вдруг тяжело заболела. Люба предложила остаться ночевать, но Анна отказалась. Договорились, что никому ничего не расскажут, а если Инга все же перезвонит, Анна узнает адрес и приедет.

— Звони мне в любое время, если что-нибудь прояснится. — Валентина опять совсем по-матерински заботливо погладила ее по плечу. — И поезжай, без тебя пару дней мы справимся, а начальству скажем, что у тебя мать заболела, при смерти…

— Нет! — запротестовала Анна. — При смерти не надо. Скажите, что просто заболела.

— Договорились!

Они проводили ее до самого дома и, подавленные ее горем, понуро разошлись в разные стороны. Анна быстро поднялась на свой пятый этаж, запыхавшись, влетела в квартиру — ей казалось, что вот сейчас зазвонит телефон, она снимет трубку и все разрешится. Но телефон молчал. Не переодевшись, не приняв душ, не поужинав, она долго стояла в прихожей, дожидаясь звонка. Потом не выдержала и села на пол.